– Возможно, я привык к пыткам, и теперь мне их недостает, – глухим голосом произнес Коул. Перед его внутренним взором вставали картины прошлого. – Я пережил ад, а Джинни показала мне, что такое рай. Она так прочно врезалась в мою память, что даже враги не смогли вытравить ее образ. Джинни все еще живет в моем сердце. Но время от времени мне в голову приходит мысль, что эта девушка была наваждением, сладкой грезой, что она не существовала в реальности. И еще меня смущает одно обстоятельство. Я давно уже ищу ее, но боюсь, что если она пройдет мимо меня на улице, я вряд ли ее узнаю.
Джинни, красавица с иссиня-черными волосами, возможно, действительно была всего лишь призраком, порождением его больной фантазии. Коул пытался припомнить черты ее лица, но они расплывались. В ту ночь он слишком много выпил, а в спальне царил полумрак… Только осязательная память сохранила воспоминания о ней, о ее хрупком нежном теле. Ее кожа цвета лунного сияния была мягче индийского кашемира. И еще Коул помнил, что у Джинни были огромные лучистые глаза, которые выражали доброту, желание, страх, любовь. Но почему он не помнил, какого они были цвета? Джинни была сильно накрашена в тот вечер… Возможно, все дело в этом.
Коул помнил сладкую дрожь в ее тихом голосе, в котором слышалось не осуждение, а сострадание. Как он нуждался в нем сейчас! В ту ночь Коул узнал, что такое душевный покой, дружеское участие и истинная любовь.
Внезапно на улице раздался шум. Эти звуки вернули Коула к действительности. Он увидел в саду соседнего дома его хозяйку, которую сильно недолюбливал. Женщина визжала, как сумасшедшая, приседала и делала какие-то нелепые движения, похожие на па странного танца. До этого она мирно рисовала, сидя за мольбертом. Теперь мольберт с холстом был перевернут, а плетеный стул лежал на боку. По-видимому, дама вскочила в панике, круша все на своем пути. Она опять неистово завизжала – то ли звала на помощь, то ли издавала боевой клич, – схватила свернутую в трубочку газету и начала дико махать ею в воздухе.
Коул тяжело вздохнул. Ни минуты покоя! Соседка постоянно беспокоила его своими выходками.
Какого дьявола она делала? Сражалась с коварными насекомыми? Коул пренебрежительно хмыкнул. Его неприязнь к соседке была столь велика, что он пожелал насекомым одержать победу в неравной борьбе с визжащей дамой.
– Девицы, которую ты ищешь, нет на острове. Это я точно знаю, – заявил Рейвенкрофт. – Возможно, ее нет и на континенте. Мы искали ее в Париже, Берлине, Вене, Риме, повсюду, где могут оказаться женщины ее… образа жизни.
– Мы? – удивленно приподняв брови, бросил через плечо Коул.
Рейвенкрофт, человек по прозвищу Демон-горец, как-то виновато пожал плечами, что было ему несвойственно.
– У меня обширные связи, ты же знаешь… Я могу подключить к поискам множество людей, если это нужно.
– И какие же связи ты подключил на этот раз? – насторожившись, спросил Коул.
– Те, которым я особенно доверяю. Я имею в виду графа Нортуока.
– Дориана Блэквелла, по прозвищу Черное сердце из Бен-Мора? – уточнил Коул. – Я считал тебя умнее, старина. Как ты можешь доверять известному авантюристу? То, что ему удалось найти наследницу Таунсенда, делает его графом не в большей степени, чем меня уличным мальчишкой лужа, в которую я нечаянно угодил.
У Коула на языке вертелся и еще один пример. Его соседка, леди Анструтер, со всеми своими чайными розами, лавандой и незабудками ничуть не походила на графиню. Да и до звания истинной леди она явно не дотягивала.
– К твоему сведению, в жилах Блэквелла течет благородная кровь, – заявил шотландец.
Снова повернувшись к окну, выходившему в соседский сад, Коул увидел, что леди Анструтер удалось сбить некое летающее существо на землю, и теперь она пыталась каблуком ботинка столкнуть его на выложенную каменными плитами дорожку.
Мать Коула была бы оскорблена подобным поведением и не потерпела бы соседства с не умеющей прилично себя вести дамой. Коул пришел в раздражение.
– Я наведался в заведение «Голая киска» сразу после возвращения из Америки, – сообщил он другу.
Коул искал Джинни за океаном, в Нью-Йорке и других городах, где было много иммигрантов. Впрочем, он искал не только ее, но и самого себя, однако вернулся домой ни с чем.
– Бывший хозяин заведения, Эцио дель Торо, похоже, вернулся на Сицилию. Теперь «Голой киской» владеет бывший бармен, мистер Карсон. Не понимаю, как такому молодому и, судя по всему, глуповатому парню удалось стать хозяином крупного увеселительного заведения. Спрашивается, откуда у него деньги? Карсон работал вместе с Джинни несколько месяцев, но ничего не знает о ней – ни ее фамилии, ни ее адреса, ни ее семьи.
– Я до сих пор не уверен, что эта сволочь дель Торо говорил нам правду, утверждая, что ему неизвестна фамилия Джинни. Скользкий тип. Он наверняка знает больше, чем нам рассказал.
Коул разделял мнение друга. У него тоже сложилось впечатление, что дель Торо чего-то недоговаривает.
Он отправился в «Голую киску» сразу же, как только улучшилось его состояние. Дель Торо сначала делал вид, что не помнит никакой Джинни. Но когда его приперли к стенке, признался, что она у него больше не работает. Он заявил, что уволил Джинни после того, как девушка напала на клиента. Но имени этого клиента дель Торо не мог вспомнить.
Коул потом не раз жалел о том, что не убил этого жирного борова на месте. Дель Торо заслуживал смерти. Люди обычно не лгали Коулу, когда он правой рукой хватал их за горло, а левую – с выпущенным стальным лезвием – подносил к паху. Но к дель Торо Коул явился еще слабым, неокрепшим после ранения и продолжительной болезни.
Да, этот негодяй вполне мог безнаказанно ему соврать. А что если дель Торо перехитрил герцога? Что если он оставил Джинни себе? Возможно, он увез ее на Сицилию…
От этой мысли мурашки забегали по телу Коула.
– У твоего помощника, Блэквелла, наверняка есть связи на Сицилии, – обратился Коул к Рейвенкрофту. – И он сможет найти дель Торо. Думаю, нам следует еще раз поговорить с ним. Возможно, это даст новые зацепки.
– Слишком много воды утекло, Тренвит, – осторожно сказал шотландец. – Шансы найти Джинни приближаются к нулю. В «Голой киске» нет уже тех шлюх, которые работали вместе с ней. О Джинни никто не помнит. – Рейвенкрофт подошел к приятелю сзади. – Послушай, я не привык разговаривать с человеком, который стоит ко мне спиной. На что ты так загляделся? На свое отражение в стекле? Или тебе неприятно смотреть в мое мужественное лицо?
– Не угадал. – Коул шире раздвинул шторы, чтобы его друг тоже мог взглянуть на то, что происходило в саду. – Я просто наблюдаю за припадочной соседкой, безвкусной дамочкой, которая вообразила, что умеет рисовать. Во всяком случае, она постоянно сидит за этюдником или мольбертом.
Рейвенкрофт выглянул в окно. За живой изгородью из аккуратно подстриженных кустов располагалась железная ограда на каменном постаменте, а за ней – сад соседнего дома. Его хозяйка графиня Анструтер уже успокоилась и теперь ставила на место мольберт, чтобы продолжить работу. Справившись со своей задачей, она села на плетеный стул и расправила ослепительно-розовые юбки, а также надетый поверх них замазанный краской фартук.
