– О господи… Вы знаете, что именно с ней случилось?
Доктор пожал плечами.
– Меня там не было, но обстоятельства смерти, насколько я знаю, были ужасными.
– Леди Анструтер! – окликнула ее Мена. Она отошла от группы высоких, хорошо сложенных джентльменов и поспешила к хозяйке дома. – Пойдемте, дорогая моя, мне надо кое с кем вас познакомить.
Имоджен бросила извиняющийся взгляд на доктора Лонгхерста и заметила на его лице странное выражение, похожее на разочарование.
– Я… – начала было Имоджен, но доктор перебил ее.
– О, я вижу Гвен. Пойду-ка я пообщаюсь с ней.
– Но…
Их разговор не был окончен. Впрочем, дело было не только в конкретном разговоре. Между ними осталась какая-то досадная недосказанность.
– Было приятно видеть вас, – поспешно сказал доктор, отходя от Имоджен. – Надеюсь, теперь мы будем чаще видеться.
Мена Маккензи завладела рукой Имоджен и повела ее к группе джентльменов, стоявших у входа.
– Леди Анструтер, вы, надеюсь, помните моего мужа лэрда Маккензи, маркиза Рейвенкрофта? – Мена произнесла его имя и титул с такой гордостью и нескрываемой любовью, что при виде брутального горца Имоджен расплылась в улыбке.
– Добро пожаловать в мой дом, лэрд Рейвенкрофт, – радушным тоном произнесла она. – У вас очаровательная жена.
– Да, это точно, – согласился Рейвенкрофт и осторожно пожал ей руку. – Надеюсь, вы простите меня за опоздание, леди Анструтер, и за нарушение этикета, но я привел гостя на ваш вечер, рассудив, что лишние деньги, внесенные в вашу копилку на благотворительные цели, никогда не помешают.
– Вы правильно рассудили, лэрд Рейвенкрофт. Я рада любому гостю, приглашенному вами.
Чем больше денег она соберет, тем лучше.
– О, вы великодушны, миледи.
Он повернулся к высокому джентльмену, который, замешкавшись у входа в зал, протягивал лакею шляпу, стоя спиной к другу.
– Леди Анструтер, позвольте представить вам его светлость, Колина Толмеджа, герцога Тренвита, – сказал Рейвенкрофт.
Имоджен обомлела. У нее закружилась голова, и она чуть не рухнула на пол, который, казалось, ходил ходуном у нее под ногами. Ей потребовалось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы взять себя в руки. Это был один из самых ужасных моментов в ее жизни. На губах Имоджен появилась дрожащая улыбка, но она исчезла, как только герцог повернулся к ней лицом.
Коул очень изменился за последний год. Он больше не походил на сломленного, павшего духом, измученного болезнью человека. Но это был и не прежний галантный военный, с которым она познакомилась в «Голой киске».
Перед ней стоял совершенно иной Тренвит. С таким человеком было опасно оставаться наедине. За эти три года Коул внешне постарел лет на десять. Впрочем, скорее не постарел, а заматерел, возмужал. Коул как будто стал еще выше ростом и шире в плечах. Это был сильный элегантный мужчина во цвете лет, с хорошо развитыми мускулами. Он не выглядел таким же брутальным, как Арджент, и таким же мощным, как Рейвенкрофт, но его фигуру, тем не менее, можно было назвать внушительной. Бог и природа над ним хорошо поработали. Коул был выше своих приятелей – и Арджента, и маркиза.
Его обветренное лицо было покрыто загаром. Путешествие в Америку не прошло для него даром. Что-то дикое, первобытное ощущалось в выражении его лица.
– Леди Анструтер, рад видеть вас. – В его голосе звучал легкий сарказм, как будто это было не приветствие, а колкость.
«Боже мой, – всполошилась Имоджен, – что все это значит? Что он разузнал обо мне?»
– Добрый вечер, ваша светлость, – выдохнула она и смутилась, почувствовав, что ведет себя вовсе не так, как должна вести себя хозяйка дома. – Добро пожаловать, – добавила Имоджен и подала ему дрожащую руку.
Подойдя к ней ближе, Коул взял руку, и Имоджен через перчатку почувствовала холодный металл протеза. Она чуть не ахнула, но сдержалась. Коул прикоснулся губами к костяшкам ее пальцев.
Губы Коула… Имоджен слишком хорошо их помнила. Однако и они изменились и теперь были сжаты в одну жесткую тонкую линию. Они больше не сулили нежность и ласку, а кривились в циничной наглой ухмылке. Произошедшая с Коулом перемена пугала Имоджен. Когда его губы коснулись ее руки, по ее телу пробежала дрожь. Она испытывала странные противоречивые чувства – страх и удовольствие одновременно. Имоджен была уверена, что Коул намеренно взял ее руку протезом. Он хотел привести хозяйку дома в замешательство.
Герцог смотрел на нее так пристально, отслеживая каждое ее движение, так испытующе, как рассматривает ученый в микроскоп насекомое, которое изучает.
В этот момент Имоджен поняла, что этот хищник, этот волк выбрал ее в качестве жертвы. За маской элегантного лощеного сиятельного герцога, родственника королевы, скрывался кровожадный зверь. Расчетливый. Голодный. Смертельно опасный.
Между гостей ловко лавировали хорошо обученные слуги, которых выдрессировал Чивер. Они разносили напитки на подносах. Чивер неслышно подошел к Имоджен.
– Не волнуйтесь, миледи, я уже поменял порядок, в котором гости должны занять места за столом, – негромко сказал он.
– Порядок? Что с ним не так? – переспросила Имоджен и тут же едва не задохнулась от ужаса, поняв, в чем дело.
Герцог Тренвит был самым знатным гостем на ее вечере, а значит, должен был занять почетное место – сесть по правую руку от хозяйки дома.
Глава 11
Имоджен чувствовала себя отвратительно: на стол подавали множество вкусных блюд, а она не могла ничего есть. В горле у нее стоял ком. Даже проглотить ложку супа казалось ей невыполнимой задачей.
Несмотря на смятение, в котором пребывала хозяйка дома, за столом шел веселый непринужденный разговор. Гости много шутили и смеялись, не замечая состояния, в котором находилась Имоджен. Она сидела во главе стола и прислушивалась к тому, что говорили те, кто сидит ближе, стараясь не обращать внимания на Коула.
Когда объявили, что ужин подан, Коул повел Имоджен к столу, как того требовал этикет. Она держала его под руку, ощущая дрожь и тоску.
Эти руки когда-то обнимали и ласкали ее. Они обращались с ней, как с драгоценным хрупким сосудом. То, что Имоджен снова прикасалась к Коулу, казалось ей невероятным, странным. Удивительно, что Коул не узнал ее… От него исходило ощущение неукротимой энергии и силы. Но эта сила была мрачной, дикой, необузданной.
Коул, как и прежде, был необычайно красив, но не это поражало Имоджен. Она с трудом находила слова, чтобы описать впечатление, которое он теперь производил. Каким он стал за этот год? Ожесточенным? Суровым? Одичавшим? Имоджен вдруг снова пришло на ум сравнение с волком. Да, Коул казался хищником, не поддающимся приручению и дрессировке. Хищными казались его походка, выражение лица, взгляд, ухмылка, похожая на оскал. У Имоджен было такое чувство, что он может неожиданно броситься на нее и растерзать.
