Она вернула его к жизни, к жизни, полной кошмаров и вспышек немотивированного гнева. Именно в приступе такого гнева Коул швырнул в нее чашку. Но был ли его гнев действительно немотивированным? Коул знал причину, которая вывела его тогда из себя. В бреду ему казалось, что рядом с ним находилась Джинни. Но очнувшись и не найдя ее, он пришел в ярость.
Джинни не было, была только адская боль…
Леди Анструтер бесцеремонно положила его левую руку себе на колени, медленно, осторожно стянула с нее сюртук и закатала рукав рубашки по локоть.
До этого момента Коул никому не позволял прикасаться к своей изуродованной руке, кроме доктора Лонгхерста и инженера-протезиста. Он и представить себе не мог, что кто-то – а в особенности тот, кто бесил его, – будет осматривать его изувеченную конечность.
Коул не мог найти слов, чтобы описать чувства, которые сейчас испытывал. Его запястье покоилось на бедре леди Анструтер, укрытом ворохом юбок. А протез упирался в углубление между ее бедрами. И Коул сожалел, что это была не его рука. Если бы в углублении находились его пальцы, он смог бы ощутить тепло тела графини.
Впрочем, тогда леди Анструтер не допустила бы, чтобы пальцы герцога оказались в непосредственной близости от столь интимного места.
Коул не следил за выражением лица графини, сосредоточив внимание на искалеченной руке. Он видел, как вздулись и пульсировали вены около пристегнутого протеза, и стиснул зубы с такой силой, что у него свело челюсти.
Все, что сейчас происходило, было похоже на сон. Женщина, к которой он питал неприязнь и которую считал врагом, регулировала механизм ортопедической конструкции его протеза, действуя аккуратно и осторожно. Мурашки бежали по телу Коула от каждого прикосновения ее нежных пальцев к его коже.
– Как хитро сконструирован этот протез, – удивилась леди Анструтер. – Эти лямки и ремни переплетаются, чтобы обеспечить равномерную нагрузку.
Она ловко расстегнула пряжку, и Коул нахмурился.
– Я знаю, – буркнул он. – Я сам его сконструировал.
– Правда? – переспросила леди Анструтер. – Ваша изобретательность впечатляет. А как вы додумались использовать переплетающиеся ремни?
– Эта идея пришла мне в голову в Нью-Йорке, – пояснил Коул. – Меня пригласили в спелеологическую экспедицию в Южную Америку. Мне необходимо было надежно прикрепить протез с крюком к культе, чтобы он выдержал мой вес, когда я буду спускаться в пещеру. И тогда я придумал систему переплетающихся ремней, которые закрепляются вокруг туловища и противоположного плеча.
– Как здорово! – похвалила леди Анструтер.
Она посмотрела на его грудь так пристально, как будто пыталась разглядеть ее под одеждой. Коул призадумался: был ли это чисто медицинский, профессиональный интерес или что-то другое?
– И еще, я вижу, вы придумали какие-то дополнения к стальной части протеза, – заметила она, указав на странную насадку.
– Не трогайте, – быстро сказал Коул, отводя ее руку от скрытого внутри протеза клинка. – Иначе можете пораниться.
– Как остроумно, – заметила леди Анструтер, больше не пытаясь прикоснуться к протезу.
Внезапно в голове Коула загудело, а во рту пересохло. Он списал это на привычку слишком много курить. Не мог же Коул признаться себе в том, что всему виной была близость женщины, от которой исходил дивный аромат. «Боже, неужели от нее всегда так пахнет? – думал он. – Лавандой и сиренью?» Однако Коул тут же остановил себя. Они находились в саду, и он просто уловил аромат распустившихся ночью бутонов, которые бесстыдно раскрылись навстречу лунному свету и обострили чувства Коула, грозя задушить его своим благоуханием.
– Я была рада слышать, что, выздоровев, вы отправились в дальние странствия, стали настоящим путешественником, – сказала леди Анструтер, работая с пряжкой и ремнями. – Я читала, что вы охотились на гризли на американском Западе и покоряли вершины гор. А затем вы сплавлялись по Амазонке, я права? И работали с картографом, кажется, по имени Мортон… или Морган. Что-то в этом роде. Значит, именно во время этого путешествия вы спускались в пещеры?
– Картографа звали Каллум Монахан, – уточнил Коул. – Бесстрашный человек. – Он пристально посмотрел на нее. – Вы следили за моими передвижениями, леди Анструтер?
Она вдруг занервничала и резко подняла голову.
– Вовсе нет, хотя мой муж, мой дорогой Эдвард, высоко ценил вас. Он заставлял меня читать ему вслух газетные статьи о ваших многочисленных подвигах. Эдвард говорил, что вы были любимчиком его первой жены.
– Да, покойная леди Сара Миллберн обожала меня, – с нежностью в голосе произнес Коул. – А я без памяти влюбился в нее, когда мне было семь лет. Не хочу обидеть вашего покойного супруга, но я желал ему скорой смерти в десятилетнем возрасте, воображая, что тогда его вдова попытается найти утешение в моих широко распахнутых навстречу ей объятиях. Она была единственной женщиной, которая возбуждала во мне теплые чувства до тех пор, пока я не встретил…
Коул осекся. Ему не хотелось, чтобы его снова захлестнула волна воспоминаний. Он не желал сейчас думать о Джинни. Странно было то, что он так много рассказал о себе леди Анструтер. Она не была его близкой подругой, человеком, которому он доверял. Более того, эта женщина неправедным способом присвоила себе имя леди Анструтер, хотя была бледной тенью Сары, которую Коул всем сердцем любил. Самозванка! Коул должен всегда помнить, что перед ним не настоящая леди Анструтер.
И еще, он должен считать нынешнюю леди Анструтер своим врагом, иначе… иначе он воспылает к ней совсем другими чувствами.
– Сара была образцовой леди, – заявил Коул.
– В отличие от меня, вы хотите сказать? – выгнув бровь, спросила леди Анструтер.
Коул усмехнулся.
– Воспринимайте это, как вам будет угодно, но постарайтесь не обижаться. Я человек со множеством достоинств и кучей недостатков. Те люди, которых я любил, почитал, ценил, или мертвы, или пропали без вести. К ним относится и чета Анструтер, это были добрые люди. Я искренне сожалею, что их больше нет на этом свете.
Взгляд леди Анструтер был мягким, в уголках ее рта играла улыбка. Она была похожа на женщину, которая вдруг нашла то, что, казалось, было навсегда потеряно.
– Я скучаю по Эдварду и каждый день вспоминаю его, – сказала она.
Ее признание ошеломило Коула, и он на мгновение почти поверил ей. Леди Анструтер тем временем справилась с пряжкой, отстегнула ремень и сняла протез. Коул вздохнул с облегчением.
– Эдварду перед смертью как будто стало лучше, – поведала леди Анструтер, пока Коул потирал культю. – Он сидел со мной в саду и смотрел, как я рисую или пишу картины. А однажды я его даже вывезла на инвалидной коляске в музей, чтобы он посмотрел скульптуры, которые давно жаждал увидеть. Это был наш самый счастливый день.
У Коула вдруг все сжалось внутри. Взяв себя в руки, он постарался мобилизовать все свои силы, чтобы не поддаться обаянию леди Анструтер. Неужели он ревновал ее к покойнику? Этого не могло быть! Неприятное чувство, которое он испытывал при упоминании об Эдварде, наверняка имело другое происхождение.
