– Было время, когда я боялась всего на свете, – призналась Имоджен. – Но не вас.
– Может быть, вам следовало бояться меня, – промолвил Коул, как будто предупреждая ее об опасности сближения с ним.
Если бы Имоджен знала, что было сейчас у него на уме, то, пожалуй, испугалась бы его нескромных желаний. Ему очень хотелось сорвать с нее халат и навалиться на Имоджен всем телом. При этом его не пугало присутствие в саду посторонних.
Коулу хотелось припасть к ее губам, подмять ее под себя, ощутить ее горячее дыхание на своем лице. Вытянуть из ее груди стон страсти. Но это были несбыточные мечты.
– Хорошо, – слабо улыбнулась Имоджен. – Возможно, я действительно немного боюсь вас. – Ее ресницы затрепетали, она опустила веки. – Особенно после прошлой ночи. Но я тоже…
Она вдруг осеклась. Ее взгляд упал на изувеченную руку Коула.
– Не надо жалеть меня, – холодно сказал Коул.
– Вы не нуждаетесь в жалости. Я знаю, что вы – сильный мужественный человек. После тяжелых испытаний вы нашли в себе силы жить дальше, подниматься в горы, бороздить океаны, спускаться в пещеры. Вы обладаете стойкостью и доблестью. Нет, вы не вызываете у меня чувство жалости, ваша светлость. – Она снова улыбнулась. – Но мне жаль тех, кто рядом с вами.
Неужели он заслужил такие слова? Коул нахмурился, однако тут же заметил искорки озорства в ее глазах. Она дразнила его.
– Я рад, что вы способны улыбаться, несмотря на ужасные события сегодняшнего дня, – сказал он.
Улыбка мгновенно сошла с лица Имоджен. Она повернула голову и взглянула на работавших в отдалении инспекторов.
– Я не могу понять, как мужчина может быть таким жестоким по отношению к женщине, как можно причинить зло более слабому беспомощному существу.
– Вы просто не знаете, что такое мужчина.
– Видимо, вы правы, – с горечью произнесла Имоджен. – Мы, женщины, как правило, меньше и мягче, чем вы, но это не дает вам права считать нас ниже и глупее вас!
– Никто не считает женщин ниже и глупее себя, – буркнул Коул.
Кого имела в виду Имоджен, говоря о мужчинах, – его самого или весь сильный пол? Коулу не хотелось защищать перед Имоджен всех представителей своего пола.
– Нет, все мужчины так считают, – возразила Имоджен. – Если бы я была мужчиной, стали бы вы отговаривать меня заниматься благотворительностью?
– Да, стал бы. Но ведь мы уже пришли к заключению, что я – отпетый негодяй. И мой пол тут ни при чем.
Имоджен крепче сжала его протез, выражение ее лица было ожесточенным.
– Вы не представляете, как много нужно сил, чтобы быть женщиной! По моим наблюдениям, именно мужчины являются слабым полом. Либо они слишком брутальны и не контролируют свои низменные инстинкты, либо слишком слабы и не дотягивают до уровня честного порядочного человека. А женщины умеют терпеть и выживать в этом суровом мире. Мы – не ваша собственность и не ваша игрушка, однако закон уравнивает нас с какой-нибудь коровой или участком плодородной земли. Поэтому мужчинам не возбраняется плохо обходиться с нами. Относиться к нам, как к предметам, а не к живым существам. Нас унижают и требуют от нас подчиниться чужой воле. Владеть нами – право мужчин, а долг женщины во всем уступать вам. Поэтому неудивительно, что в мире царит хаос.
В глазах Имоджен полыхал зеленый огонь, и Коул видел, что за гневом графини кроется страх. Он чувствовал исходящее от ее пальцев тепло, теперь она сжимала его руку выше протеза, как будто не отдавая себе отчета в том, что делает.
– Знаете, что я об этом думаю? – наконец заговорил он. – Мужчины боятся, что если попадут под власть женщин, то их будут постоянно унижать, упрекая за плохо выполненную работу, которую женщины, если бы были на их месте, выполнили бы куда лучше. Вспомните историю! Самые спокойные, благополучные эпохи в нашей империи были во времена правления великих королев – Елизаветы и, конечно, Виктории. Немногие короли правили столь же мудро, как они.
Имоджен через силу улыбнулась, и у Коула отлегло от сердца.
– Вы не перестаете меня удивлять, ваша светлость.
– Давайте опустим титулы и обращения по этикету. Мы же соседи и можем общаться запросто, – предложил герцог. – Обходиться без формальностей. В частных беседах вы можете называть меня Колином, если вам будет угодно.
– Колином? – Имоджен поморщилась. – Так зовут вас друзья?
– Нет, друзья зовут меня по-другому.
Имоджен кивнула с таким видом, как будто отлично знала это. Но откуда ей было известно его уменьшительное имя?
– Они зовут меня Коулом, – выпалил он.
– Коул… – произнесла Имоджен так, как будто пробовала это имя на вкус. – Но ведь мы с вами еще не друзья…
Коул усмехнулся.
– Но уже и не враги, это главное.
– И мне это нравится, – призналась Имоджен, и ее лицо расплылось в широкой довольной улыбке. – А вы можете называть меня Имоджен.
Коулу хотелось называть ее по имени, смаковать его. Но его останавливало странное выражение ее светло-карих глаз, часто меняющих свой оттенок. В их глубине таилось что-то загадочное, от чего сжималось сердце.
– Вы очень добры, – сказал Коул. – Ну, что ж, я воспользуюсь вашим разрешением. Вы никогда не таите обиду на окружающих? Вам неведомо чувство ненависти?
– Не знаю, способна ли я ненавидеть кого-либо. – Имоджен задумчиво посмотрела в сад. – Я убеждена, что ненависть – это болезнь. Но никто не лечит себя от этой болезни, поэтому она распространяется все шире. Однако мне кажется, что можно заразить людей и добротой. Она тоже передается от человека к человеку. Поэтому надо стараться совершать добрые поступки. Следуя этому убеждению, я и занялась благотворительностью. Нужно проявлять доброту к тем, кому не ведом смысл этого понятия.
– Даже теперь? – удивился Коул. – После того, что случилось сегодня ночью?
– Особенно после того, что произошло ночью, – подтвердила Имоджен. – Хотя я, наверное, найму охранников. Может быть, мистер Арджент посоветует мне кого-нибудь из своих знакомых.
– Никак не пойму, вы либо бесстрашны, либо фантастически глупы.
– Давайте остановимся на первом варианте, чтобы оставаться в рамках учтивости. – В ее голосе звучали нотки предостережения. – Надеюсь, вы помните, что такое вежливость и учтивость.
– Откуда же мне знать, что это такое! – насмешливо произнес Коул. – Это огромное допущение с вашей стороны. Разве я когда-нибудь на вашей памяти был вежливым?
– Нет, никогда, – согласилась Имоджен без тени юмора.
– Я знаю, что вы добры и отзывчивы, – сказал Коул.
Во взгляде Имоджен вновь появилось выражение, которое он не смог расшифровать.
– Как поживает ваше запястье? – сменив тему разговора, спросила Имоджен и, немного засучив его рукав, стала бесцеремонно разглядывать изувеченную руку Коула. – Протез все еще доставляет вам неудобства?
