Их глаза встретились, и в жилах Коула снова вскипела кровь. Что с ним происходит? Почему он, как одержимый, гоняется за призраком Джинни, но при встречах с леди Анструтер забывает свою потерянную возлюбленную?
– Я изумлена вашими познаниями, – призналась Имоджен. – Я тоже люблю Шекспира. Но мне нравится больше смотреть его пьесы, чем читать их. Кстати, моя младшая сестра Изабелл прекрасно декламирует стихи. Она заядлый книгочей в нашей семье. А я предпочитаю зрительный ряд.
Имоджен показала на холст, на котором уже проступали очертания будущей картины.
– Я не считаю это недостатком, – пробормотал Коул, не в силах оторвать глаз от холста. На нем была изображена фиалка, цветущая в тени деревьев. – Какая прелесть!
Имоджен слегка покраснела и застенчиво опустила ресницы.
– Вы сегодня ездили верхом, – промолвила она, снимая несколько конских волосков с его сюртука, и Коулу показалось, что он слышит восклицания шокированных матрон, увидевших эту сцену из окон проезжавших мимо дорогих экипажей. Ему нравилось, что Имоджен пренебрегает общественным мнением и ведет себя непринужденно. – Я до сих пор сожалею, что так и не научилась ездить верхом.
Его первым побуждением было предложить научить ее верховой езде, но Коул спохватился, представив, какую бурю чувств вызовет у него соблазнительное зрелище – Имоджен верхом на лошади. Ее гибкое тело будет подпрыгивать в седле в такт движению лошади, а бедра обнимут бока животного.
Слегка отодвинувшись от графини, Коул бросил взгляд на статую обнаженного Ахилла, пах которого прикрывал фиговый листик, а в руках античный герой держал меч и щит.
– Вы покинули сегодня ваш уютный садик ради того, чтобы найти новый источник вдохновения? – спросил он.
Имоджен улыбнулась, и на ее щеках появились озорные ямочки.
– Мне всегда нравилась эта статуя, – призналась она. – Я люблю смотреть, как играют отблески солнечного света на бронзовой мускулатуре героя.
У Коула пересохло во рту, когда он увидел, с каким неприкрытым восторгом Имоджен любуется фигурой Ахилла.
– Вы увлекаетесь древнегреческой мифологией?
Она покачала головой, не сводя глаз с обнаженной мужской фигуры. Светские сплетницы сочли бы такое откровенное разглядывание дерзостью, нарушением правил приличия.
– Нет, просто эта статуя напоминает мне кое-кого.
– Герцога Веллингтона, я полагаю? Эта статуя была поставлена здесь в его честь. Хотя изображен не он, а античный герой.
– Нет, Веллингтон здесь ни при чем. – Имоджен старалась не смотреть на Коула, и он наконец заметил это. – Статуя напоминает мне другого человека.
Коул с отвращением посмотрел на Ахилла. Значит, этот бронзовый истукан напоминал графине какого-то мужчину… Неужели Коул ревновал ее к незнакомцу? Поймав себя на этой мысли, он ужаснулся.
Впрочем, у него самого была не менее развитая мускулатура, чем у отлитого в бронзе Ахилла, которым любовалась Имоджен. Интересно, восхитилась бы она телом Коула, если бы увидела его обнаженным?
– Мне нравится поза Ахилла, она дышит жизнью, – сказала Имоджен, продолжая разглядывать статую так, словно видела ее впервые. – Скульптору удалось запечатлеть героя за мгновение до момента великого торжества. Судя по положению щита, он только что отразил опаснейший удар противника, и теперь заносит меч, чтобы убить его и одержать победу в поединке. Мы можем представить себе этот бой. – Имоджен наконец повернулась к Коулу, и он увидел, что ее глаза сияют от восторга. – Автор этой скульптуры – великий художник. Запечатлеть мгновение подлинной жизни на полотне, в глине или камне – это великое искусство. Я стремлюсь к этому.
На минуту Коул забыл, где они находятся и о чем говорят. Имоджен раскрылась для него с новой стороны. Он как будто впервые увидел ее. У нее были изумительные глаза, постоянно менявшие свой оттенок. Коул мог бы весь день, не отрываясь, смотреть в них. Радужка Имоджен была зеленоватой, а кольцо вокруг нее коричневым. При ярком солнечном свете ее глаза казались зелеными, а при приглушенном лунном – серебристо-серыми. Слезы делали их темными, как Темза в непогоду.
– А я думал, что вас интересуют только пейзажи вашего сада, – промолвил он хрипловатым голосом.
Имоджен поморщилась, как от боли.
– Если честно, то я не могу находиться в своем саду после того, как…
– Как убили леди Бродмор? – догадался Коул.
Она кивнула, избегая смотреть на него.
– Признаюсь, у меня часто возникало ощущение, что за мной там следят.
Коула охватило чувство вины. Он действительно постоянно следил за соседкой из окна кабинета. Но у него не было преступной цели.
– Впрочем, то, что я покинула замкнутое пространство уютного садика, думаю, пойдет мне на пользу. Мастеру, если он хочет развиваться, нужны новые впечатления и новые художественные вызовы. – На ее лице появилась лучистая улыбка, и у Коула снова затрепетало сердце. – Теперь у меня есть шанс завести новые интересные знакомства или посетить картинную галерею, в которой я еще не была.
«У тебя есть шансы стать объектом нападения», – мрачно подумал Коул. Теперь преступнику стало проще подстеречь Имоджен.
Коул открыл было рот, чтобы сделать ей внушение, предостеречь ее, но не смог заставить себя говорить сейчас о неприятных вещах. Он любовался улыбкой Имоджен и не хотел, чтобы она сошла с ее лица от его неосторожного слова.
– Я был военным и редко сталкивался с искусством. Скажите мне как знаток, если я когда-нибудь зайду в художественную галерею, на какие картины мне стоило бы обратить внимание в первую очередь?
– На картины в пыльных рамах, – не задумываясь, ответила Имоджен.
– Простите? – удивленно переспросил Коул.
Улыбка сошла с ее лица, и Коулу стало грустно.
– Подчас, когда в галерее устраивают выставки, то рекламируют в первую очередь картины какого-нибудь великого художника, и они привлекают толпы посетителей. Но кроме них где-нибудь в уголочке помещены и другие полотна, работы менее известных мастеров. – Имоджен говорила задумчиво, глядя куда-то вдаль. – Меценаты проходят мимо них, считая, что эти произведения не достойны их внимания. Но картины в пыльных рамах тоже должен кто-то оценить, не так ли? Кто-то должен остановиться у них, задуматься, вспомнить имя художника, создавшего эти работы. Ведь их скоро снова уберут в запасники и забудут… – Глаза девушки слегка покраснели, на них навернулись слезы. – Порой мысль об этом кажется мне невыносимой. – Она сняла перчатки, чтобы смахнуть слезы. – Простите, ваша светлость, у меня глаза на мокром месте. Нервы расшатаны. Вы пришли сюда не для того, чтобы смотреть, как я плачу… но я ничего не могу поделать с собой. Я никогда прежде…
Она не договорила. Не отдавая себе отчет в том, что делает, Коул взял ее руку, с которой она сняла перчатку, и прижал к своим губам. Не отрывая глаз от лица Имоджен, он поцеловал ее влажные пальцы, которыми она утерла слезы, и почувствовал соленый привкус.
