Комнаты, которые занимала в доме графиня, были не столь просторными, как апартаменты графа. Балкона у них не было, если не считать таковым узкий выступ, огороженный парапетом, под одним из высоких окон. Хозяйка, конечно, не выходила на него, но она могла, распахнув двустворчатые рамы окна, любоваться чудесным панорамным видом, открывавшимся из него.
Именно из этого окна Джереми Карсон пытался в эту минуту спустить на землю обмякшее тело Имоджен, обмотав его веревкой, связанной из постельного белья. У Коула перехватило дыхание. Сейчас он молился только об одном – чтобы выдержали узлы.
Обливаясь холодным потом от ужаса, Коул устремился вперед.
– Она жива, – заметив его, промолвил Джереми. – Но если вы сделаете еще один шаг, Имоджен умрет.
Коул замер на месте. Его тело было напряжено, как натянутая тетива, он был готов в любой момент броситься на преступника и свернуть ему шею. Гнев мешал ему сосредоточиться, а ведь сейчас было важно принять правильное решение. От этого зависела жизнь Имоджен.
– Я люблю ее, – заявил Джереми. – Я полюбил Имоджен раньше, чем вы познакомились с ней.
Коул слышал в своей жизни много лжи и умел отличать ее от правды. Джереми не лгал, он действительно был влюблен в Имоджен.
– Но я отправлю ее на тот свет, – продолжал Карсон, – потому что не хочу, чтобы вы прикасались к ней. Если вы позволите нам уйти, с ней ничего не случится.
И снова Коул понял, что Джереми не блефует и не шутит. Коул поднял обе руки, металл его протеза поблескивал в лунном свете. Он надеялся, что в такой позе будет выглядеть более безобидным, и Джереми не причинит вреда Имоджен. Коул заметил, что хотя Джереми держал связанные простыни в руках, упираясь ногами в выступ, его мышцы не были напряжены от тяжести тела Имоджен.
– Как вы закрепили веревки из простыней? – спросил он, стараясь говорить спокойным голосом, хотя его сковывал холодный ужас.
Обезоруживающе добродушное, молодое лицо Джереми расплылось в довольной ухмылке.
– Если бы вы поработали с мое в доках, то многое бы узнали о системах рычагов. Хотя я сомневаюсь, что на счету такого бездельника, как вы, есть хотя бы один честно отработанный трудовой день.
Коул пропустил насмешку мимо ушей.
– Что вы сделали с Имоджен? – спросил он. – Какой вред вы ей причинили?
К его удивлению, Джереми издал звук, похожий на злобный смех.
– Это вы, проклятый богач, причинили Имоджен непоправимый вред! – Лицо Джереми исказила гримаса отвращения. – Она была чиста, как ангел, до встречи с вами. А вы превратили ее в шлюху.
Коул знал, что до него Имоджен была девственницей, и его охватил стыд. Однако сейчас не время было заниматься самообвинениями и бичевать себя за прошлые грехи. Нужно было действовать. Они оба любили Имоджен, и этим обстоятельством можно было воспользоваться.
– Почему она не шевелится, Карсон? Вы уверены, что Имоджен жива?
Злодей снова негромко рассмеялся.
– Я усыпил ее хлороформом, который взял у Молли, этой сучки из больницы Святой Маргариты, прежде чем расправился с ней.
На Коула обрушилась лавина информации, с которой его возбужденный мозг не справлялся. Эмоции – гнев и страх – мешали ему ясно мыслить.
Хлороформ был мощным анестезирующим средством, но его нужно было правильно использовать, чтобы он не причинил вреда. Коул это хорошо знал, поскольку не раз прибегал к хлороформу в своей практике, во время разведывательных операций, выполняя задания командования. В больших дозах это средство могло стать смертельным, особенно в сочетании с алкоголем.
– Значит, это вы убили леди Бродмор и других женщин, – произнес Коул, вдруг заметив в густой тени Романа Рэтбоуна, выскользнувшего из дома через черный ход.
Его нельзя было увидеть с выступа дома, на котором стоял преступник. На ирландце были только темные брюки. Его бронзовый обнаженный торс сливался с тенью.
Коул понял, что если сумеет отвлечь внимание Джереми, то Рэтбоун получит шанс незаметно встать на то место, куда этот безумец спускал на простынях бесчувственное тело Имоджен.
– Я спасал жизнь Джинни, – сказал Джереми. – Они хотели забрать ее, хотели, чтобы она страдала, но я не допустил этого. Я дал им вместо нее других, я накормил их ими. Сначала я отдал им Флору, развязную шлюху. Потом прачку. После нее няньку и медсестру. Я не хотел убивать их, понимаете? Но они заставили меня. Они были голодными и требовали жертв.
– Они? Кто «они»? – спокойно спросил Коул, боясь вспугнуть безумца.
– Они. Они. Они, – повторил Джереми, ритмично ударяя себя ладонью по виску в такт словам.
Увидев, что безвольное тело Имоджен раскачивается в воздухе, Коул машинально сделал шаг вперед.
– Стойте! Отойдите на шаг! – потребовал Джереми.
В этот момент он уже в полной мере походил на невменяемого. Коулу стало окончательно ясно, что перед ним – сумасшедший.
Рэтбоун тем временем медленно крался вдоль стены к той точке, в которой должна была оказаться Имоджен. Коул решил, что ирландец вряд ли успеет ее подхватить, и пришел в отчаянье.
– Джереми, мы оба любим Имоджен, – начал он опять отвлекать внимание Карсона, – и хотим защитить ее.
– Вы не любите ее! – Джереми махнул свободной рукой, и Имоджен стала падать, она преодолела несколько дюймов, прежде чем Карсон снова ухватился за связанные простыни обеими руками.
Коул чуть не умер от страха.
– Вы понятия не имеете, что она пережила из-за вас! – с брезгливостью в голосе заявил Джереми.
– Я не хотел причинять ей боль.
– Это все пустые слова. – Джереми, зажмурившись, помотал головой. – Пустые слова пустого человека. Знаете ли вы, что Имоджен лишилась работы в больнице Святой Маргариты из-за того, что спасла вашу никчемную жизнь? Она пришла ко мне, когда это случилось. Не к вам, а ко мне! Имоджен боялась, что ее семья будет голодать. Она призналась мне в этом, поведав свою печальную историю. Той ночью на нее напали в переулке, и она, обороняясь, едва не убила нападавшего на нее мужчину. Я прикончил негодяя, поэтому его смерть на моей совести. Я спас Имоджен, и она попадет в рай. Они не заберут ее туда, откуда явились.
– Они? О ком вы говорите?
– О демонах, демонах… демонах… Они хотят завладеть Имоджен. Хотят забрать ее свет. Но я защищаю ее от них. Именно поэтому я уношу ее отсюда, разве вы не понимаете? Я заберу ее туда, где они не смогут ее найти.
«Боже мой, да этот парень действительно спятил», – подумал Коул.
– Кто эти демоны? – спросил он, жестом поторапливая Рэтбоуна. – Где они? Я помогу вам сражаться с ними.
Лицо Джереми помрачнело. Он выглядел уставшим и одиноким.
Луна зашла за облака, и окрестности погрузились во тьму. Коул выпустил клинок из протеза и здоровой рукой стал доставать его из спускового механизма. Его пальцы дрожали от волнения. Теперь клинок превратился в нож, который можно было метнуть в противника.
