ЭФИР – предполагаемое во всем. пространстве вселенной
вещество, по тонкости своей недоступное чувствам…
«Толковый словарь живаго велико-рускаго языка» Владимира
Даля
Книга первая
Глава первая
Артем Бутейко тупо глядел в зеркало на свое бледно-зеленое,
распухшее лицо. Глаза были холодные, мутные, как утренние московские лужи,
подернутые зыбкой наледью.
– Опять будем Новый год встречать вплавь. – Молоденькая
гримерша Люба скорчила кислую рожицу и стала быстрыми, легкими движениями
наносить тон на небритые щеки Артема. – Слушай, Бутейко, может, тебе валерьянки
в глаза закапать?
– Зачем? – вяло удивился Артем. – Это только коты от
валерьянки возбуждаются.
– А ты и есть кот, – подал сонный голос оператор Егор
Викторович, отхлебнул остывший кофеи закурил.
– Ничего вы не понимаете, – снисходительно улыбнулась Люба,
– во-первых, все вы коты, у всех у вас суть животная, во-вторых, у тебя,
Бутейко, взгляд какой-то мертвый, а от валерьянки глаза блестят. Барышни в
прошлом веке ее закапывали, отправляясь на бал или на свидание.
И еще уксус пили, для романтической бледности.
– Образованная, – проворчал Артем, потягиваясь с хрустом, –
ненавижу образованных женщин.
До эфира оставалось пять минут. Артем подумал, что именно с
этой фразы и стоит начать свой игривый обзор самых грязных сплетен за прошедшую
неделю.
– Хватит меня мазать, – он поморщился и грубо оттолкнул
Любину руку с розовой губкой. Он сильно потел и боялся, что в жарком софитовом
свете по лицу потечет грим.
Отыграла коротенькая бравурная музыкальная заставка. Повисла
тяжелая тишина, какая всегда бывает перед эфиром. Длится она не более минуты,
но кажется, будто проходит вечность. Минута эта так напрягает, так взвинчивает,
что хочется вскочить и выбежать вон из студии, пока не поздно.
Артем заставил себя сосредоточиться, крепко зажмурился,
передернул плечами.
Все. Лицо его появилось на экране. Он был в прямом эфире,
один на один с миллионами телезрителей.
– Ненавижу образованных женщин, – произнес Артем, хмуро
глядя в камеру, – терпеть их не могу. Ну ладно, дорогие телезрители, братья и
сестры, господа и товарищи, леди и джентльмены, дамы, мадамы и невинные девицы,
будем считать это моими личными трудностями. Итак, что у нас там произошло за
мучительно долгие дни разлуки? Да в общем, ничего особенного. Начнем с
политических новостей. Известный демократ, политик с большой буквы господин
Прибавкин был замечен в одном интересном месте, а именно в закрытом клубе под
скромным названием "П", в обществе еще более известной эстрадной
звезды, и не просто в обществе, но в объя-тьях оной звезды Кати Красной. Катя
уютно устроилась на мускулистых коленях политика, болтала своими стройными
ножками и поделилась с нашим корреспондентом интересной новостью. Оказывается,
в ближайшее время Катя планирует зачать с помощью демократа Прибавкина,
спасителя России, нового Мессию, который обеспечит нам с вами светлое и
радостное будущее. Так что, господа-товарищи, у нас с вами нет оснований для
паники. Думаю, в следующей программе я буду иметь честь сообщить вам, что
историческое зачатие свершилось. Возможно, удастся узнать подробности этого
великого акта. А если повезет, я даже приглашу счастливую парочку, политика и
певицу, поделиться впечатлениями. Ура, товарищи!
Артем сделал паузу, давая «товарищам» у телеэкранов оценить
соленый юмор светской сплетни. В кадре лицо его сменилось круглой курносой
мордашкой певицы Кати Красной. Показали трехминутный отрывок из ее последнего
клипа.
Сюжет был, разумеется, платным. Катин продюсер отчаянно
торговался, после кризиса цены упали, минута косвенной рекламы даже в самых
популярных программах подешевела в пять раз. Артему удалось выбить максимум,
триста долларов за эту проклятую дешевую минутку. Соответственно, весь
пятиминутный сюжет стоил полторы тысячи. Но об этом никто, кроме Артема, не
ведал, и делился он с коллегами из расчета сто пятьдесят за минуту. Арифметика
эта действовала на него ободряюще. Если так пойдет дальше, ему удастся довольно
быстро и безболезненно расплатиться с самыми неприятными долгами.
Кусок клипа кончился. Артем был опять в кадре. В мозгу его
выключился калькулятор, и заработала совсем другая машинка.
– Что ж, дорогие телезрители, мы с вами получили истинное
эротическое, или нет, эстетическое удовольствие, но воб-щем, это как кому
нравится. Наша замечательная Катюша, как всегда, на высоте. Остается пожелать
ей сохранить свои соблазнительные формы на многие, многие годы. Катька! Я тебя
люблю, – он послал в эфир воздушный поцелуй, и тут же скорчил брезгливую рожу,
чтобы никому не пришло в голову заподозрить его в каких-то особенных симпатиях
к восходящей звезде. Больше всего на свете Артем опасался показаться банальным,
то есть вежливым, доброжелательным и хорошо воспитанным.
– А теперь от высокого перейдем к еще более высокому.
Французская кинозвезда, которая многие годы являлась мировым, а может даже, и
вселенским секс-символом, сегодня устремила поток своей неизрасходованной любви
на бездомных животных. На днях она прибыла к нам в Россию, чтобы вмешаться в
судьбу одной бедной собачонки, живущей на помойке в славном городе Засранске
Ростовской области. Посмотрите наш специальный репортаж.
Лицо Артема опять сменилось заранее отснятым материалом. Под
язвительный комментарий молоденькой корреспондентки густо накрашенная
старушка-француженка кормила с ладони кусочками ветчины облезлую бездомную
псину. Потом, профессионально оскалившись в телекамеру, закутавшись в норковое
манто и махнув ручкой, кинозвезда выкатилась из кадра на бандитском джипе,
который предоставили ей вместе с охраной местные власти.
– Простите, – Артем шмыгнул носом и утер воображаемую слезу,
– то, что мы сейчас увидели, так трогательно, что я невольно разрыдался. Мы с
вами можем не волноваться за судьбу засранской псины. Кстати, мировая звезда
великодушно подарила ей собственное звездное имя. Песика теперь зовут Бриджит,
и с помойкой эта сучка попрощалась навеки.
Он опять шмыгнул носом. Глаза у него действительно
заслезились, но вовсе не от умиления. Он чувствовал себя таким разбитым, что с
трудом дотягивал до конца программы. Смысл собственной хриплой скороговорки
едва доходил до сознания. Впрочем, никакого смысла его болтовня и не
предполагала. В этом была соль программы.
После жуткого кризиса, разразившегося совсем недавно, в
конце августа, публика успела здорово устать от политических умных монологов,
от теледебатов, в которых речь шла – исключительно о важных, глобальных
проблемах, от мрачных пророчеств и собственных рухнувших надежд.
