– Почему?
– Потому, что она тут же поинтересовалась, в чем проблема?
Разве голландец не может сам подойти к ней в фойе? Она без конца дает
кому-нибудь интервью.
– Слушай, так, может, она и отказалась потому, что ты как-то
двусмысленно предложил, ляпнул что-нибудь про поздний вечер и интимную
обстановку? Она ведь дама строгая, у нее безупречная репутация. Может, она тебя
не правильно поняла? Если она в принципе от интервью не отказывается, значит,
ты как-то не так просил.
– Ни на что я не намекал и просил вполне грамотно. Просто у
нее настроение было неподходящее. Кстати, есть еще одна неприятная новость. Я
выяснил, что она вообще не пьет. Это значительно усложняет нашу задачу.
– Ну, кроме спиртного, есть еще кофе, сок, минеральная вода.
Ты же говорил, что твой пресловутый эликсир правды не имеет ни вкуса, ни
запаха.
– Спиртное усиливает действие препарата, под водочку оно
надежней. К тому же если человек знает совершенно точно, что он не употреблял
спиртного, ему потом значительно сложней понять причины странного состояния, в
котором он находился. Пьющий человек всегда допускает, что мог выпить и
отключиться. А у трезвенника внезапный провал в памяти от чашки кофе или
стакана сока вызовет серьезные подозрения, особенно если пил он свой кофе или
сок наедине с малознакомым человеком.
Подошел официант-китаец, низко склонился, заулыбался, ожидая
заказа. Красавченко, как всегда, заказал целую гору еды, Мальцев ограничился
порцией своих любимых тигровых креветок и клюквенным соком.
– Ну, я уверен, тебя в твоей разведшколе учили, как спаивать
трезвенников и рассеивать подозрения. – Павел Владимирович попытался быть
язвительным, но улыбка у него получалась скорее испуганная, чем ироническая.
– А, так вот почему вы при мне не употребляете спиртного? –
подмигнул Красавченко. – Да, конечно, нас учили спаивать трезвенников. Но дело
не в этом. Я продолжаю настаивать, что к Беляевой нужен принципиально иной
подход.
– То есть?
– С ней не надо слишком много разговаривать об умном.
– О ком, прости? – нервно хохотнул Павел Владимирович.
– Все острите? Юмор ваш совершенно не уместен. Я ведь
предлагал свою обычную методику. Вы не дали мне санкцию на секс-мероприятие, вы
сказали…
– Методика, санкция на секс-мероприятие… Любишь ты
выражаться, прости Господи. Тоже мне, дипломат хренов, – покачал головой Павел
Владимирович. – Если ты к ней сунешься со своими подходцами, она будет
шарахаться от тебя как от чумы.
– Пока еще ни одна не шарахалась. А Беляева прежде всего
голодная баба. Голодная в смысле секса.
– Кто? Елизавета Беляева? Ну, это ты, братец, загнул…
– Вы зря смеетесь. Ей сорок, последняя вспышка молодости,
последний шанс. Женщина в таком состоянии готова на многие глупости.
– Ну конечно! По-твоему, все они голодные и все готовы на
глупости, независимо от возраста, интеллекта и социального положения, причем
исключительно ради тебя, единственного и неповторимого. Странно, как до сих пор
тебя не обглодали до костей страждущие дамы? У Беляевой кристальная репутация.
О ней даже сплетен никаких не распускают. Она верная жена и образцовая мать.
Все, что ее интересует в жизни, – семья и работа.
Официант принес для Красавченко огромную тарелку с какой-то
сложной курино-рыбной закуской. Перед Мальцевым поставил стакан с клюквенным
соком, и Павел Владимирович совершенно рефлекторно подвинул его к себе поближе,
подальше от собеседника.
– Это ненормально. Так не бывает, – прошамкал Красавченко с
набитым ртом.
– Бывает всякое. Вряд ли она решится рисковать репутацией
ради нескольких часов удовольствия с таким красавцем, как ты.
– Дело не только во мне. Еще раз повторяю, ей сорок. Для
женщины это критический возраст. Она подсознательно стремится наверстать
упущенное. А если женщина замужем двадцать лет и у нее кристальная репутация,
то упустила она многое. Это простой психоанализ.
– Ладно, хватит. Нам с тобой не до психоанализа, –
поморщился Мальцев.
– Вот здесь вы не правы. Без психоанализа не обойтись.
Действовать надо тонко и продуманно.
– Да уж, Беляева – не дед-алкоголик, который за бутылку
расскажет что угодно.
– Между прочим, с дедом мне тоже пришлось повозиться. К
каждому нужен свой подход. Моя методика рассчитана на простые человеческие
слабости, а слабости уравнивают людей. Для поселкового сторожа это спиртное,
для сорокалетней добропорядочной женщины – секс.
– Для каждой? – Мальцев осторожно отхлебнул сок.
– Ну, практически да. Просто не всегда это заметно.
– Тебя этому тоже в разведшколе учили?
– Меня учили индивидуальному подходу к людям.
– Однако, при всем твоем тонком психологизме, ты не сумел
даже деда-алкоголика, поселкового сторожа, обработать таким образом, чтобы
потом можно было оставить его в живых. Ну, что ты на меня так гневно глазами
сверкаешь? Разве я подарил деду бутылку, в которой вместо чистого медицинского
оказался метиловый спирт?
Официант принес горячее. Тигровые креветки были так обильно
политы соленым соевым соусом, что есть их Павел Владимирович не смог.
Красавченко поглощал суп из морских гребешков с завидным аппетитом.
– У вас другие функции, и специальность другая, – заметил
он, слизнув белесую мутную каплю с ложки. – Я ведь не суюсь в историю
минералогии и в ювелирное дело, не пытаюсь рассуждать о Фаберже и о прочих
вещах, в которых ничего не понимаю.
– И на том спасибо. А деда мог бы все-таки пожалеть.
– Да? Вы так считаете? Ну что ж, я с вами согласен, жаль
старика. Но себя все-таки жальче. Старик болтун, каждый новый человек для него
событие, и неизвестно, чем могла бы для нас обернуться его болтовня. В таких
вещах лучше не рисковать, к тому же дед и так на ладан дышал.
– Ладно. Бог с ним, со сторожем. Он в итоге дал нам
промежуточную информацию, и на том спасибо. Пусть земля ему будет пухом. У тебя
есть какой-нибудь определенный план? Не забывай, времени в обрез, ты должен
раскрутить Беляеву здесь, в Канаде. В Москве сделать это будет значительно
сложней.
– Не беспокойтесь. Я раскручу. Это как раз совсем не сложно.
Я продолжу ухаживать за ней, она не останется равнодушна. Если не сексуальный
голод, так обычное женское тщеславие сыграет мне на руку. В любом случае, я
найду возможность остаться с ней наедине, а остальное-дело техники.
– Только смотри, не отрави ее насмерть своим эликсиром
правды. Один труп у нас с тобой уже есть, и если это дойдет до заказчика, он
вряд ли одобрит твою излишнюю осторожность.
