С первой своей супругой Мальцев прожил семь лет, со второй
пятнадцать. Официально они еще не развелись, но уже полгода жили врозь. Мальцев
в загородном доме, супруга в хорошей двухкомнатной квартире в Москве, которую
он приобрел для нее, когда почувствовал, что просто сходит с ума от вкусных
кулебяк и тихого щебета.
И как будто по заказу, в одно прекрасное утро, совершая свою
обычную пятикилометровую пробежку, Дмитрий Владимирович встретил на лесной
дорожке юную красавицу с ярко-синими глазами и шелковыми черными волосами.
Она подвернула ногу, не могла встать, и пожилому чиновнику
пришлось помочь ей добраться до Дома отдыха, – проводить прямо до номера. Вывих
прошел удивительно быстро, и всего лишь через три дня они опять встретились в
лесу. Она тоже бегала каждое утро. И Дмитрию Владимировичу показалось, что
вместе бегать значительно интересней.
Нравится мне твоя поза унылая,
Грустно опущенный взгляд,
Я бы любил тебя, но, моя милая,
Барышни замуж хотят, –
Пел своим нежным тенором со сцены «голубой» певец Пусик.
– Это называется «классический репертуар», – с усмешкой
заметила Варя, – это Моцарт и Чайковский.
Мужской кордебалет был обнажен только до пояса. Мальчики
отплясывали вокруг толстой звезды в штанах и галстуках-бабочках на голых, еще
по-детски тонких шейках.
Ужин состоял из двух порций запеченной семги с зеленым
салатом, минеральной воды и фруктов. Дмитрий Владимирович спиртного на дух не
переносил и мяса не ел. Варя старалась перенимать его здоровые привычки.
Единственное, от чего не могла отказаться, это от курения.
Взгляд его надолго застыл в одной точке. Казалось, он ничего
не видит и не слышит, не чувствует изумительного вкуса запеченной семги.
– Все-таки у тебя потрясающие глаза, – услышала Варя его
чуть охрипший, усталый голос и поняла, что все это время он смотрел не
куда-нибудь, а на нее. – Угораздило же тебя родиться с такими глазами!
– Спасибо, – она благодарно улыбнулась. Он редко баловал ее
комплементами, иногда ей даже казалось, что он привык к ее красоте, перестал
замечать.
– При таком освещении, – продолжал он задумчиво, –
получается редкий сапфировый оттенок. Ты знаешь, сколько оттенков бывает у
сапфиров? Больше ста. Но самый красивый синий цвет все-таки у алмаза. Есть
уникальный сапфирово-синий бриллиант «Хоуп», один из самых загадочных камней в
мире. Великолепный, редчайший бриллиант глубокого сапфирово-синего цвета,
замечательной чистоты и совершеннейшей огранки. У него идеальные пропорции. В
нем сочетается цвет сапфира с игрой и блеском алмаза. Вот такого цвета сейчас
твои глаза.
– Разве алмазы бывают синими?
– Алмазы, Варюша, могут быть розовые, желтые, зеленоватые.
Но это не цвет, а всего лишь оттенок, который только снижает ценность камня.
Синими обычно называют слабоокрашенные алмазы, они имеют серо-голубой отлив,
как небо, затянутое рыхлыми легкими облаками, и кажутся скорее мутными, чем
синими. Настоящий, глубокий сапфировый цвет у алмаза – это чудо, загадка.
– Ты его когда-нибудь видел?
– Да. Он находится в Смитсоновском институте в Вашингтоне.
– То есть он никому не принадлежит?
– Многие коллекционеры готовы были отдать целые состояния за
этот камень. Но он больше не продается, ни за какие деньги. Он не должен никому
принадлежать.
– Почему?
– «Хоуп» приносит беду владельцам. В середине шестнадцатого
века он был привезен из Индии в Европу вместе с чумой. Чума, конечно, пряталась
не в камне, ею были заражены крысы в корабельном трюме, однако камень плыл в
Европу на том же корабле.
– Ну, это ерунда, – улыбнулась Варя, – виноваты крысы. Или
вообще никто.
– Королева Мария-Антуанетта дала его поносить своей подруге,
принцессе Ламбалле, – продолжал Мальцев, и Варе показалось, что рассказывает он
не ей, а самому себе, – вскоре принцесса была жестоко убита, а потом
обезглавили и саму Антуанетту. Во время Французской революции алмаз был
похищен, прошел через множество рук авантюристов, мятежников, дипломатов, пока
в 1830 году не вынырнул, но в сильно уменьшенном виде. Таким и приобрел его
английский банкир Хоуп, после чего сын банкира был отравлен, а внук потерял все
свое состояние. В 1901 году русский князь Корытовский пре поднес «Хоуп»
парижской танцовщице мадемуазель Ледю и вскоре застрелил ее в приступе
ревности. Сам князь буквально через несколько дней был убит террористами.
Следующий владелец, султан Аб-дул-Хамид, подарил синий алмаз своей любовнице.
Ее зверски растерзали во время дворцового переворота, а сам султан лишился
власти и был изгнан. Потом алмаз достался какому-то испанцу, и тот утонул в
открытом море. Следующими владельцами стала чета богатых американцев, и стоило
камню попасть к ним, тут же погиб их единственный ребенок. Несчастный отец
лишился рассудка.
– Ты в это веришь?
– Это известные исторические факты, – улыбнулся Дмитрий
Владимирович.
– Нет, ты веришь, что во всем виноват камень?
– Конечно.
– Почему ты сказал, что мои глаза такого же цвета, как этот
ужасный «Хоуп»?
– Ты боишься, цвет твоих глаз принесет несчастье?
– Ну, а если боюсь? – спросила она вполне серьезно.
– За кого же больше? За себя или за меня? – Лицо его
оставалось серьезным, он смотрел на Варю слишком пристально и многозначительно,
что было ему совершенно не свойственно.
– Я боюсь за нас обоих, – выпалила она и отвернулась.
– И что из этого следует?
Она ждала, что он наконец рассмеется или хотя бы улыбнется,
но он оставался серьезным.
– Может, мне стоит носить цветные контактные линзы?
– Ни в коем случае! – послышался рядом мелодичный женский
голос. – У вас изумительный цвет глаз, редчайший сапфирово-синий цвет. Я давно
обратила внимание на ваши глаза, Варенька.
К их столику подошла блондинка в черном пиджаке, жена
известного политика. Мальцев встал и поцеловал даме руку.
– Через неделю мы с Марком празднуем серебряную свадьбу, –
сообщила дама, усаживаясь за их столик, – будем рады вас видеть. Сначала банкет
в «Праге», потом небольшой фуршет дома, для своих.
– Спасибо, Ниночка, мы непременно приедем, – кивнул Мальцев
и еще раз поцеловал даме руку.
Варя благодарно улыбнулась, но улыбка тут же застыла. Она
заметила, как смотрит Мальцев на руку дамы, на перстень с огромным сверкающим
бриллиантом. Ее всегда продирал озноб, когда у него становились такие глаза:
холодные, внимательные и совершенно сумасшедшие.
