– Верно, сторожем. А ты откуда знаешь?
– Да уж знаю. Я здесь, можно сказать, выросла. В детстве
каждое лето приезжала. Как Наталья Даниловна, здорова?
– Померла Наталья Даниловна, – старик опять закашлялся,
потом произнес уже другим, спокойным голосом:
– Что-то я тебя не узнаю, дамочка. На себя посвети, чтоб я
видел.
– Я здесь пятнадцать лет не была, – Лиза осветила свое лицо
фонариком – вот, теперь узнали?
– Лизавета? Ну ты смотри, какая стала. Слушай, по телевизору
ты, что ли, новости ведешь?
– Я.
– Это ж надо! А я все смотрю, ты или нет? Это муж твой, что
ли?
– Муж, – не задумываясь, ответил Юра.
Потом, в машине, они долго молчали, и только когда подъехали
к Кольцевой дороге, он спросил:
– Ты не обиделась?
– За что?
– За то, что я имел наглость назваться твоим мужем?
– Я не обиделась, но не стоило этого делать, – в голосе ее
мелькнули неприятные металлические нотки.
– Просто я подумал, мало ли кому этот сторож разболтает о
твоем приезде, и будет лучше, если он скажет, что ты приезжала сюда с мужем.
– Да, наверное, ты прав.
Они опять замолчали, и больше не произнесли ни слова до
конца пути. Ей все еще было. холодно, хотя в машине работала печка. На нее
навалилась тоска, тяжелая и вязкая, как размокший суглинок.
* * *
Около трех часов утра в нижнем холле гостиницы «Куин
Элизабет» стояла тишина. За стойкой ночной портье читал роман Дина Кунца в
мягкой обложке. Время с двух до шести считалось самым спокойным, постояльцы
редко приезжали и уезжали ночами, а если такое случалось, то об этом всегда
было известно заранее. Приезжающие бронировали номера, отъезжающие заказывали
по телефону «звонок-будильник» и такси. Чтобы не уснуть, портье читал
мистические триллеры и слушал через наушники тяжелый рок.
На эту ночь не поступало никаких заказов. Портье, перевернув
последнюю страницу романа, посмотрел на часы, выключил плеер и решил немного
вздремнуть. Его разбудил мелодичный звонок. Портье встряхнулся, протер глаза и
увидел высокого широкоплечего господина, который быстро шел от лифта к дверям.
Одет он был в черные джинсы, черную кожаную куртку, на ногах кроссовки, на
плече спортивная сумка. Большие очки с дымчатыми стеклами и кожаная кепка,
надвинутая до бровей, делали его похожим на гангстера.
– Простите, сэр, – окликнул его портье, – двери заперты.
Незнакомец резко остановился и произнес, не оборачиваясь:
– Откройте, пожалуйста.
Глядя на высокую широкоплечую фигуру человека в черном,
портье вдруг подумал, что он похож не на гангстера, а на оборотня-маньяка,
серийного убийцу из триллера, который он только что закончил читать.
– Простите, сэр, могу я узнать, вы живете в нашей гостинице
или приходили к кому-то в гости? – спросил портье, машинально нащупывая кнопку
экстренного вызова охраны.
Прежде чем ответить или хотя бы обернуться, господин в кепке
застыл на несколько секунд, сунул руку за пазуху. Портье готов, был уже нажать
на кнопку, но незнакомец вытащил из кармана ярко-голубую глянцевую карточку с
серебряным уголком, и портье успокоился, издали узнав фирменную гостиничную
визитку.
– Спасибо, сэр. Не могли бы вы подойти и показать мне
карточку? Прежде чем выпустить вас, я должен проверить по компьютеру, все ли у
вас в порядке с оплатой.
– Но я никуда не уезжаю, – ответил незнакомец, и портье
обратил внимание на его славянский акцент, – я всего лишь иду немного погулять
по ночному Монреалю.
– Я понимаю, сэр, и все-таки я обязан проверить.
«Сейчас он медленно подойдет к стойке, на губах его будет
играть зловещая . улыбка, в руке блеснет лезвие старинной опасной бритвы, –
подумал портье и почувствовал, как бледнеет, – я не успею опомниться, как он
полоснет мне по горлу. Последнее, что я увижу – четырехугольные зрачки за
дымчатыми стеклами его очков. Кровь широкой, пульсирующей струёй хлынет из
сонной артерии, он окунет в нее свои белые пальцы без ногтей и медленно
проведет по монитору компьютера, наискосок, от угла до угла, оставляя четыре
красные полосы. Мерзкий скрип разбудит маленькую сироту Дженифер, она чувствует
каждое движение маньяка, даже находясь на расстоянии нескольких тысяч
километров…»
– Что случилось, Эдди? – услышал он недовольный голос
охранника и вздрогнул, как будто очнулся после секундного обморока.
Оказывается, он сам не заметил, как нажал кнопку вызова.
Незнакомец стоял у стойки и нетерпеливо отстукивал пальцами
дробь по голубой гостиничной визитке. Разумеется, ничего не случилось. Пришлось
извиняться и перед постояльцем, и перед охранниками.
"Нельзя читать столько мистики, особенно ночью, –
подумал портье, набиоая на компьютере сложную славянскую фамилию постояльца.
Все было в порядке. Номер оплачен до конца следующих суток, никаких долгов за
телефонные звонки и платный бар.
– Сейчас я вас выпущу. – Портье вышел из-за стойки,
позванивая связкой ключей, направился к двери. – Будьте осторожны, сэр,
Монреаль – не самый безопасный город в это время.
– Спасибо, я всегда осторожен, – улыбка у него была в
точности как у маньяка на мягкой обложке триллера.
* * *
Анатолий Григорьевич Красавченко очень спешил, и пустынную
площадь перед гостиницей пересек легкой рысцой. Пробежав несколько кварталов по
улице Святой Екатерины, он свернул, миновал тускло освещенные витрины торговых
центров и уже через десять минут оказался на залитой мертвенным светом улице.
Именно сюда забрела по рассеянности Елизавета Павловна Беляева и металась, как
загнанное животное, среди приставучих проституток и наркоманов.
Анатолий Григорьевич сбавил темп и медленно побрел по
обледенелой панели, вглядываясь в лица сонных девушек, которые даже в такое
неурочное время не оставляли свои рабочие места. Это был товар самого низкого
качества. Смутные, бессмысленные лица, покрытые слоями дешевой косметики,
свалявшиеся парики, гнилые зубы. Существа, сожженные наркотиками и алкоголем,
равнодушные ко всему на свете, кроме денег, на которые можно купить наркотики и
алкоголь. Красавченко сообразил, что не стоит напрасно терять время. Сэкономить
ему не удастся, да он и не особенно рассчитывал на это.
Заметив его равнодушие к девушкам, к нему привязался молодой
человек в красных клетчатых рейтузах, тот самый, который совсем недавно
предлагал свои дешевые услуги Елизавете Павловне. Красавченко брезгливо
фыркнул, ускорив шаг, свернул в переулок и попал на параллельную улицу. Она
была пуста, фасады домов казались чище, вывески переливались разноцветными
огоньками. Здесь сексуальные услуги стоили на порядок дороже. Товар не мерз на
панели, а прятался внутри. Красавченко выбрал заведение с самым невинным
названием: "Галерея «Маленький Амстердам».
