– Вячеслав Иванович, вы много лет работали гравером в
ювелирном магазине – осторожно начал Иван, – почему вы сменили специальность?
Вопреки ожиданиям, больной никак не отреагировал на этот
вопрос, он тяжело вздохнул, стал теребить угол наволочки, сворачивать ткань
жгутом, накручивать на палец, и казалось, так сосредоточился на этом занятии,
что позабыл о капитане.
– Вячеслав Иванович, вы устали?
– Не знаю, – Бутейко равнодушно пожал плечами, – наверное,
устал. Но разве это кому-нибудь интересно? Я готов годами носить одни брюки,
зимой и летом, я с радостью буду лелеять единственную пару ботинок,
самостоятельно менять набойки, сшивать порванные шнурки. Я очень люблю сладкий
чай с черными гренками, поджаренными на подсолнечном масле, правда, кашу
терпеть не могу, особенно перловку, и не потому, что эта крупа самая дешевая,
просто невкусно. Однако и перловку я готов есть ежедневно. Но спать и видеть
его во сне, с пакетом на голове, с открытым ртом, растопыренными жуткими
глазами, я не могу.
– Подождите, Вячеслав Иванович, – осторожно, перебил его
капитан, – вы сказали, что не спите четырнадцать лет. Значит, все это – пакет,
труп, Павел – было четырнадцать лет назад?
– Да. В восемьдесят пятом. В июне. Стояла страшная жара. Мы
проводили Артема в колхоз. Он закончил девятый. Их всем классом отправили в
колхоз на картошку. А мы с Лелечкой собирались в Пярну, в отпуск. Я отрабатывал
последний день перед отпуском. И тут он появился. Он пришел в магазин, долго
крутился у прилавка. Он не был похож на человека, который может купить что-либо
в ювелирном магазине. До закрытия оставалось десять минут, милиционер попросил
его выйти. Он не возражал, не сказал ни слова. Когда он проходил мимо меня, я
заметил, какое у него жалкое, потерянное лицо. А потом я увидел его на лавочке
во дворе, напротив служебного входа. Он держал в зубах погасший окурок и
смотрел в одну точку. Знаете, что заставило меня сесть рядом с ним? Жалость.
Очень хорошее, чистое чувство. Я подумал, что он наводчик, его прислали к
магазину бандиты. Такое уже случалось. Перед тем как грабить, они посылают
«шестерку», покрутиться, посмотреть, кто последним выходит и закрывает дверь, в
котором часу приезжают инкассаторы. Потом бедолагу-разведчика подставляют,
сдают. Я, между прочим, всегда был хорошим, добрым человеком. Я многим помогал,
даже с риском для себя. Но и, конечно, я не хотел, чтобы ограбили наш магазин.
Я был не только добрым, но и честным.
Капитан заметил, что по щекам больного текут слезы, худые
плечи мелко вздрагивают.
– Может, вам воды налить? – спросил Иван.
– Не надо… – всхлипнул старик, – не могу больше ни пить, ни
есть. Вы поймите, я очень хороший человек, у меня четыре благодарности в
трудовой книжке. Попросите Лелю, пусть она покажет, просто чтобы вы знали,
какой я человек. Я всем помогал, причем бескорыстно. На обувной фабрике я целый
месяц висел на Доске почета, и сын у меня известный журналист, – он уткнулся
лицом в подушку, заплакал еще горше. Капитану ничего не оставалось, как позвать
к нему медсестру.
* * *
Утром, за завтраком, Лидия Николаевна выразительно молчала,
всем своим видом показывая, что не трогает сына, не мешает ему думать. Но
все-таки не выдержала.
– Между прочим, я вчера встретила Варю Богданову. Просто
удивительно, только недавно мы с тобой говорили о ней, вот, что называется,
легка на помине. Я смотрю, идет по коридору.
– По какому коридору?
– По коридору Университета искусств. Она стала совсем
взрослой, и такая красавица. Сразу узнала меня, спрашивала о тебе, просила
передать привет.
– Очень интересно. Как она поживает?
– Она живет с человеком, который годится ей в отцы. Ему
пятьдесят шесть, а ей всего лишь двадцать. Он крупный чиновник, очень
состоятельный и влиятельный..
– Значит, Варя вышла замуж за пожилого состоятельного чиновника?
– задумчиво спросил Илья Никитич. – Возможно, для нее это неплохой вариант.
– Илья, ты не понял. Она не замужем за этим человеком. Они
просто живут вместе.
– А в институт она поступила?
– Илюша, я ведь только что сказала, что встретила ее в
Университете искусств, ты же знаешь, меня туда каждый год приглашают читать
курс лекций по художникам-символистам. Варя учится на втором курсе.
– Ну да, конечно. Но насколько я знаю, там обучение платное,
и очень дорогое. Кто же платит за Варю?
– Ее сожитель. Фу, какое гадкое слово, – Лидия Николаевна
поморщилась, как от кислого. – Но иначе не скажешь. Любовник звучит еще гаже.
Впрочем, если он оплачивает обучение, значит, относится к девочке серьезно,
любит ее и обязательно женится, как порядочный человек.
– А он порядочный человек?
– Говорят, да. Кстати, ты, возможно, слышал о нем. Мальцев
Дмитрий Владимирович, заместитель министра финансов, довольно известная фигура.
Мне сказали, он много делает для Университета, хлопочет в мэрии, в Министерстве
культуры, нашел спонсоров в Германии и в Америке. Вообще, отзывы о нем самые
положительные. Говорят, он неплохо образован.
– Кто говорит?
– Илья, что за ужасная манера – задавать вопрос, заранее зная,
что ответ на него тебе совершенно не интересен? – нахмурилась Лидия Николаевна.
– Почему же? Мне очень интересно, от кого ты успела столько
узнать о заместителе министра финансов господине Мальцеве.
– От библиотекаря университета Екатерины Борисовны.
– Он что, пользуется университетской библиотекой? –
усмехнулся Илья Никитич.
– Ты зря смеешься, Илюша. Редко, но пользуется. Заместитель
министра интересуется историей, точнее, историей обрусевшей французской знати,
которую приютила Екатерина Вторая во время французской революции.
– Он что, пытается выяснить свое родословное древо? Хочет
стать членом дворянского собрания? Это сейчас модно, объявлять себя
потомственным князем или, на худой конец, графом.
– Да, Илюша, ты угадал, – улыбнулась Лидия Николаевна, –
возможно, нашу Вареньку Богданову ждет большое будущее. Ей предстоит стать не
просто женой богатого чиновника Мальцева, но графиней. Ее будущий муж попросил
найти для него все, что есть о роде графов Порье.
Глава тридцатая
Красавченко исчез, испарился, как будто был привидением.
Лиза не сомневалась, что он появится в Москве, очень скоро, сразу, как только
она вернется. И телефон, и адрес ему наверняка известны. Однако усилием воли
она заставила себя успокоиться хотя бы на время. Если без конца думать, гадать,
она ли на этих снимках, что надо шантажисту и как разумней поступить в такой
ситуации, то можно просто свихнуться.
