В этот момент раздался звон разбитого стекла, и через оконце под самым потолком влетел баллончик с газом. – «Черемуха», – определил Жак, чувствуя, как на глаза заволакивают обильные слезы.
Набычившись, он пошел прямо на дверь .Она неожиданно отворилась. Выбив из руки нож, на Жака с двух сторон навалились крепкие ребята. И через несколько секунд стальные наручники защелкнулись на его запястьях. Тогда он окончательно понял, что его оригинальная идея потерпела фиаско.
CВИДЕТЕЛЬ ОБВИНЕНИЯ
1
Последний сеанс художественного фильма «Легенда о Нарайяме» прошел при полупустом зале. То ли многие зрители уже раньше увидели этот японский кино-шедевр, повествующий с предельной откровенностью о нравах, царивших в Х1Х-м веке, то ли из-за участившихся криминальных разборок опасались в поздний час оказаться в ночном городе.
Максим и Кристина, находясь под впечатлением от эротических сцен (он сознательно пригласил ее на этот фильм) в числе нескольких молодых пар вышли из кинозала. В лицо повеяло, хотя и не поздней – стоял сухой, в позолоте листвы, октябрь, – но ощутимо прохладной осенью. Озябнув даже в своем пушистом мохеровом свитере, Кристина доверчиво прижалась к Максиму – рослому парню двадцати трех лет от роду. Он почувствовал на своем лице ее теплое дыхание, ласковый небесно-голубой взгляд милых глаз и участливо спросил:
– Замерзла? Может, заглянем в бар, выпьем по чашечке кофе?
– Согласна, – Кристина кивнула головой, золотистые нити волос заструились в свете призм сверкающих рекламных огней расплодившихся ресторанов, баров, казино, салонов красоты с интим услугами и других увеселительных заведений. Парень бережно обнял девушку за тонкую талию, ощутив ладонью сквозь свитер тепло ее гибкого тела.
Уже два месяца он настойчиво обхаживал Кристину. Она была сдержанна в ситуациях, когда другие на ее месте безоглядно отдались бы во власть страстей. Владела чувствами и не позволяла Максиму преступать грань приличия.
Такое поведение и раздражало, и радовало его. “Ты не современная девушка, – иногда упрекал он ее. – Избавься от комплексов и предрассудков, ведь каждый миг жизни неповторим, а мы обкрадываем себя. Оглянись вокруг, сейчас другие нравы”.
“Не торопись, дорогой, – улыбалась она. – Мы должны убедиться в искренности своих чувств, чтобы потом не испытать горького разочарования и пустоты. Обжечься очень легко. Не будем причинять друг другу боли. Потерпи, родной”.
Ему припомнился этот недавний диалог. Отношения чуть не кончились размолвкой, но он во время опомнился, представив себя без Кристины, без ее васильковых, проникающих в душу глаз, без пылких губ и мягких золотистых волос, без таинства любви, которое она упорно оберегает. Он отлично понимал, что в любви, как, впрочем, и в жизни, ценится то, что дается человеку трудно. Все легкодоступное – девушки, роскошь и прочее – мимолетно.
Занятый размышлениями, Максим взглянул на взгрустнувшую спутницу и спросил первое, что пришло на ум:
– Тебе понравился кинофильм? Мне приятели советовали еще посмотреть фильм «Империя чувств». Тоже японского производства, там потрясающие сцены любви.
– Дикие нравы, – ответила она, женским чутьем понимая, куда он клонит. – Но режиссерская работа великолепна, хотя избыток насилия и секса. А искусство должно жить по законам красоты и гармонии, а не низменных инстинктов, чувств и пошлости.
– Кристина, ты не по годам мудра, – привлек он ее к себе. – Но согласись, какова жизнь таково и кино… сплошной детектив. Это классика японского кинематографа.
– Кино, театр, книги должны воспитывать добрые чувства, а не культ силы и пороки,– возразила девушка. – Иначе мы все одичаем и превратимся в варваров и насильников, наркоманов и путан… В таком мире все будет продаваться и покупаться.
– Давай оставим этот светский разговор, – предложил Максим. – Все равно мы бессильны что-либо изменить. Одному Богу ведомо, куда несет нас рок событий.
– Возьми на память, – Кристина достала из сумочки цветную фотографию.
– Ты бесподобна, – он прочитал надпись на обороте и улыбнулся, – Спасибо, родная. Я буду хранить ее у сердца.
И спрятал фотографию во внутренний карман. Они прошли по тротуару и повернули в проулок. Над полуоткрытой дверью подвального помещения светилось красным “Бар”, зеленым – “Людмила”. Максим вспомнил, что год назад здесь размещался спортивный клуб с тренажерами и другими спортивными снарядами для наращивания мышц. Но на аукционе его купил толстосум и превратил в ночной бар, названный именем то ли жены, то ли любовницы.
Еще до знакомства с Кристиной он отмечал здесь день рождения, и ему приглянулся этот тихий укромный бар. Он давно намеривался прийти сюда с Кристиной, и такой случай представился.
– Заглянем сюда на минутку, – весело предложил он девушке. – Очень уютное место, ты не пожалеешь. И вообще я обещаю, что скоро и твое чудесное имя засияет неоновым светом. Куда ни глянь, «Марины», «Светланы», «Елены»., «Оксаны»…Невольно зависть берет.
– Я не тщеславна, – улыбнулась Кристина. Но по интонации ее голоса он понял, что обещание ей очень приятно. Девушка не удержалась от любопытства:
– Откуда такая уверенность? Ты что, клад нашел или наследство из-за кордона получил?
– Кое-какой капитал водится, – уклончиво ответил он. – Для кого-то инфляция зло, а для меня – мать родная. Надо иметь голову и на игре обмена курса валют извлекать прибыль. Рубли переводить в доллары, евро, скупать золото и другие драгметаллы.
– Но это нечестно.
– Зато выгодно и никакого криминала, – парировал он. – И вообще, Кристина, пора менять представление о честности, совести и прочем. Эти понятия очень условны. Есть коммерческий интерес, предприимчивость, которые движут всем и всеми. Мы живем в другое время. Ушлые и энергичные люди, пользуясь моментом, сколачивают капитал, а честные плачут над утраченными иллюзиями. Из честности шубу не сошьешь и ковер не соткешь…
– Значит, ты рэкетиров оправдываешь? – возмутилась она.
– Нет, что ты, – возразил он. – Я ведь не рэкетир, у меня свой бизнес. Оказываю людям услуги. И если ты меня полюбишь, выйдешь замуж, то все будет принадлежать тебе, мой ангел.
– Обойдемся без жертв, – произнесла Кристина. – Настоящая любовь светла и бескорыстна. Она сама по себе великая ценность, дороже золота и прочих благ.
Максим отворил пошире тяжелую дубовую дверь, и по мраморной лестнице, освещенной фонарями под каменным сводом, они спустились в небольшое, но уютное помещение. Кристина присела за небольшой оригинальный столик с витыми ножками.
– Что будем заказывать?
– Кофе и пирожное.
– Так скромно? – улыбнулся он. – Ты меня, дорогая, не ценишь, поэтому положись на мой вкус.
Максим уверенно прошел к стойке, за которой стоял учтивый бармен в черном фраке с бабочкой. Звучало латиноамериканское танго, сверкали в лучах цветомузыки бутылки с водкой, коньяком, бренди, винами и ликерами. Кристина оглядела полуосвещенный зал. Посетителей было человек десять, не более. Запах напитков смешался с запахом сигаретного дыма. “Ничего себе уютное место”, – подумала девушка.
