Голос Евы прозвучал тонко, ей не терпелось уйти.
Варфоломей кивнул. Он перевел взгляд на Иваныча, который отодвинул от себя то, что в собранном виде станет комодом.
— Прости, мужик, я это… чертей гонял. Совсем озверели…
Дальше Иваныч весьма красочно отметил степень «озверения». Варфоломей снова заслушался.
Ева в это время поняла, что никто особенно не пострадал и вот он — самый подходящий момент, чтобы удалиться. Она поспешила к лифту.
— Это были бесы, — ради справедливости поправил Варфоломей.
— Озоруют, засранцы!
Иваныч сменил гнев на милость, пригладил жиденькие седые волосенки, которые от пережитого волнения встали дыбом. Он смачно икнул, встал на четвереньки, а потом принял вертикальное положение. Варфоломей недоумевал, почему Амадей настаивал на том, чтобы он ходил в одежде. Вот же перед ним чистокровный человек, который явно не старается прикрыть тело.
Действительно, облачение Иваныча было весьма неформальным: майка с говорящим названием «алкоголичка» болталась на щуплых плечах, довершали костюм семейные трусы в веселенький цветочек.
Вообще в обычное время старик вел себя вполне прилично. Жил тихо, но иногда к нему приходили бесы. Эта напасть с ним случалась, когда он брал самогонку у старой ведьмы Ленки из четвертого подъезда. Бесы как чувствовали, но Иваныч сам был виноват в своих злоключениях, каждый раз допуская одну и ту же ошибку. Чтобы не пить самогонку в одиночестве, он их угощал. Те, естественно, становились буйными (в отличие от чертей, пить бесы совершенно не умеют). Иваныч пытался их утихомирить и начинал бесов гонять. Пару раз его из-за этого увозили на «Скорой», еще пару он попадал в неловкие ситуации и даже бывал бит.
Варфоломей тоже поднялся и принялся заново собирать коробки, решив заодно наладить контакт с соседями:
— И часто… бесы приходят?
И тут же понял, как давно он ни с кем не общался (не считая перечисления продуктов). А это, черт возьми, тяжело.
Когда первое и даже второе впечатления после переноса в новый мир улеглись, его начали одолевать мысли о Кайли. А это было похоже на одиночный заплыв в бассейне с кипящей смолой. Легче не становилось. Поэтому потребность поговорить стояла остро.
— Бывает, — неопределенно ответил Иваныч и подозрительно посмотрел на Варфоломея. — А ты это?.. Того? Их видишь, что ли?
Варфоломей кивнул и улыбнулся:
— Один в меня врезался. Но они обычно парами бегают. Значит, второй где-то…
Иваныч взбесился:
— Шутник… мля… самоучка. Да пошел ты!
Он изрыгал ругательства, как дракон изрыгает пламя.
Варфоломей понял, что человек к общению почему-то не расположен, поэтому спокойно справился с коробками и пошел к лифту. А что делать? Люди — существа странные и умом непостижимые.
— Галоперидол попей. И бухать надо меньше, — неслось ему вслед.
Тут Иваныч замолчал на полуслове и… бросился за Варфоломеем вдогонку, ругая себя последними словами. Этого ж мужика можно позвать выпить! Веселее же будет. Не все с бесами квасить!
— Эй, погоди… Стой!
Но лифт уже закрыл дверцы и вознес Варфоломея ввысь вместе с его коробками.
Глава 6
Ева собирала чемодан. Твердо решила, что много вещей ей ни к чему. Тем более в Италии, в самом сердце моды, где она надеялась пополнить коллекцию одежды. Но почему-то чемодан оказался забит. В нем уже лежали несколько платьев, легкие брюки, пара футболок, топики и блузки, легкий плащ и махровый халат.
Повинуясь порыву, Ева раздвинула обувные коробки на самой верхней полке и извлекла на свет туфли. Головокружительные, тончайшие шпильки. В них Ева не могла ходить. Да что там, в них было невозможно стоять, только эффектно сидеть или лежать. Нет, было бы полным безумием брать их с собой…
Ева оставила туфли рядом с кроватью, твердо решив, что такую красоту прятать нельзя и как только она вернется из путешествия, сразу начнет их разнашивать.
* * *
В это же самое время Варфоломей собирал мебель из «ИКЕА». Как настоящий мужчина, черт проигнорировал заботливо вложенную инструкцию, поэтому ящики в комод не вставлялись.
Варфоломей поднялся, задумчиво почесал рога о дверной косяк, и тут в дверь постучали. Черт прошел в коридор, стук повторился. Оказывается, стучали из ванной. Варфоломей открыл. Это были бесы с извинениями. Они кланялись и протягивали подарки на новоселье: кроличью лапку на удачу, кусок угля и моток ниток.
Варфоломей извинения принял (кстати, под коленом наливался синяк), поколебавшись, взял и подношения. Бесы постарались помочь со сборкой комода, но от большого старания потеряли несколько винтиков. Потом они молча сложили одежду Варфоломея в ящики и натерли его ботинки черным кремом. На стене рядом с обувной полкой остался отпечаток крошечной трехпалой ладошки.
В общем, не успел Варфоломей оглянуться, как обнаружил, что у него под ванной бесы свили гнездо и собрались жить припеваючи. То есть принялись кричать песни. Предпочтение отдавали хитам девяностых.
Сначала черт хотел их вышвырнуть, но пели бесы душевно.
«Ветер с моря… нагонял беду… видно, нет любви-и-и-и…»
Варфоломей решительно сдвинул брови и рыкнул:
— Только попробуйте у меня! Испепелю к ангелам… Чтоб не видно — не слышно!
Кстати, угроза была вполне себе реальной. Варфоломей мог. Бесы притихли и сделались невидимыми, тем самым пообещав, что беспокойства от них не будет.
* * *
Ева стояла в очереди на регистрацию, то и дело поворачиваясь вокруг своей оси, — высматривала Маринку. Маринка полчаса назад написала, что будет «через пять минут», но… пока так и не появилась. Ева волновалась. Созваниваясь с подругой, она совершенно не приняла всерьез: «Котик, знаешь, я когда куда-то лечу, всегда прихожу на рейс последней. Несусь изо всех сил, так что ты, если что, не волнуйся и постарайся задержать самолет».
Ева прошла паспортный контроль и таможенный досмотр, сбрызнула себя духами в дьюти-фри, выложила обязательную фотку с самолетами за стеклом и устроилась в кафе. Она достала блокнот и карандаш, окинула цепким взглядом шумную многоязычную толпу и выхватила позу женщины, которая невероятно красиво держала чашку.
Ева сделала молниеносный набросок. В ее блокнот попал ребенок, у которого брови поднимались удивленным домиком, на следующей страничке поселилась пожилая англичанка с удивительно морщинистой шеей, а потом на белом листе появился мускулистый мужчина. Он стоял к Еве спиной, но чувствовалось, что вот-вот повернется, хотя пока можно было увидеть только часть его щеки.
Ева попыталась вспомнить лицо незнакомца с коробками из «ИКЕА», но… не смогла. Провал. Белое пятно. Хотя обычно схватывала образ на лету.
