Амадей кивнул:
— Понял. Давай выпьем что-нибудь бодрящее.
В уютном зале С барной стойкой жарко пылал камин. За исключением бармена, сосредоточенно протирающего стаканы, тут никого не было. И вообще в этом зале все выглядело подозрительно нормальным. Кроме…
— Кстати, о всяких созданиях природы: а в Аду вампиры есть?
Амадей снял со стены плетку и рассеянно принялся крутить ее в руках.
— Это те, которые кровью питаются? — уточнил Варфоломей.
— Ага… кровососы. Знаешь, как говорят? Вампиры очень странный предмет — вроде сосут, а радости нет.
Варфоломей усмехнулся.
— В Аду они не прижились. Все эти их взгляды магнетические… Быстро выперли.
— Вот и здесь не прижились. Я, ты знаешь, патриот. Люблю жить в России. Но там вампиров или упырей всегда мало было. Зима долгая, а у них и так кровь стылая. Зато много в Италии и Испании. Дай Люцифер памяти, точно век не назову. Ну так вот: я тогда взял фриланс, как говорят сейчас. Сотрудничали со Святой Инквизицией, отловили, поджарили… освободили землю от этих скотов.
Амадей отложил плетку, глаза затуманились воспоминаниями.
— Да, неплохое время было. Между прочим…
Амадей хотел еще что-то рассказать про инквизицию, когда в зал вошла демоница. В первую секунду у Варфоломея перехватило дыхание, словно его ударили, перед глазами предательски потемнело: показалось, что перед ним — Кайли.
Потом он сам удивлялся своей реакции, поскольку трудно было бы найти двух более непохожих демониц. Разве что гордая плавность движений и цвет волос.
Демоница отвернулась к бару. Звякнул лед о стекло. Бокал наполнился ядовито-зеленой тягучей жидкостью.
Как завороженный, Варфоломей следил за изящной ручкой незнакомки. Каждый острый коготок был украшен россыпью маленьких камушков, они красиво поблескивали. Варфоломей встретился с демоницей взглядом. Ее губы изогнулись в улыбке, кокетливо обнажив кончик белого клыка.
Ни слова не говоря Амадею, Варфоломей развернулся, быстрым шагом прошел по зеркальным коридорам и крепко хлопнул входной дверью. Туман так и лежал на лестнице у входа. Варфоломей пнул его, можно сказать, от души. Он переходил мостики и сонные площади. Ноги сами несли его по венецианским дворикам.
Оказалось, они пробыли в этом странном доме гораздо больше времени, чем он предполагал. Небо приобрело жемчужную бледность. За особняками Варфоломею не было видно, но на востоке появился розовый росчерк, предвосхищающий восход солнца.
Глава 8
Ева трясла Маринку за плечо.
— Вставай…
Маринка протестующе заворчала и натянула на себя одеяло.
— А… что… Сколько времени?
— Скоро рассвет.
Маринка сморщилась.
— Не-е могу.
Она перевернулась на другой бок и глубоко вздохнула.
Ева постояла несколько секунд, подхватила сумку и на цыпочках вышла из номера, затворив дверь.
На самом деле она обрадовалась. Интуитивно чувствовала, что рассвет на площади Сан Марко нужно встречать либо в гордом одиночестве, либо с возлюбленным. Этот момент требовалось положить в копилку очень личных воспоминаний.
Ева вышла на пустынную, странно притихшую площадь. Никого. Даже странно. Она бесшумно шагала под мерное, ласковое воркование еще сонных голубей. Один сизый вспорхнул из-под ног, мягко задев крылом.
Взгляд блуждал от Дворца дожей к волшебным часам на башне Святого Марка, устремлялся к стремительно синеющему небу и опускался на мрамор площади в безуспешной попытке охватить всю открывающуюся величественную красоту. Ей принадлежало все…
Неожиданно уединение было нарушено. Все произошло быстро и странно. Стоило всего-навсего моргнуть, как вместо архитектурных красот Ева уставилась на расстегнутый ворот белой рубашки, шею, волевой подбородок со светлой щетиной и наконец-то встретилась с пронзительным взглядом небесно-голубых глаз.
— Да отвяжись от меня, наконец! Вот ангельская напасть-то!
Варфоломей пытался избавиться от тумана, который цеплялся за его ноги, поэтому Еву перед собой просто не заметил и был удивлен в той же степени, что и она.
Ева машинально шарахнулась назад и чуть не упала:
— Ой! Откуда вы… Я вас не видела.
Варфоломей ухватил Еву за руку, помогая вернуть равновесие. Как ни странно, она его узнала. «Сосед со спиной, „ИКЕА“, глаза голубые», — пронеслось у Евы в голове.
У Варфоломея ничего не пронеслось.
— Извините, это все туман… — Варфоломей махнул рукой в сторону, — прицепился. Я вас не увидел.
Ева оглядела пустынную площадь, но никакого тумана не было и в помине.
— Вы же… вы… Это вы были с коробками из «ИКЕА», там, в Москве, Мастерской переулок, двенадцать? — сказала она, чтобы убедиться наверняка. — Вас еще сшибли в подъезде? Тот старик, который чертей иногда гоняет?
— Бесов, — сухо поправил Варфоломей. — Но… да. Сшибли.
Ева колебалась долю секунды. Точнее в таких случаях будет сказать: не колебалась ни секунды. Она поправила волосы и обворожительно улыбнулась.
— Получается, мы с вами соседи. Я Ева.
— Варфоломей, — представился Варфоломей. — Получается, что так.
Брови Евы удивленно приподнялись.
— Необычно… — начала она, но, заметив промелькнувшее в глазах Варфоломея раздражение, поспешила исправиться: — Наверняка вы это слышали миллион раз.
— Сто миллионов раз, честно, — недобро усмехнулся черт.
Ева мысленно отругала себя: с чего это ей вздумалось комментировать имя? Мало ли как человека назвали.
Она искренне смутилась из-за собственной бестактности, и Варфоломей внезапно ощутил к ней симпатию. Черт изучал стоящую перед ним женщину. Настороженность сменилась легким любопытством, а потом и вовсе заинтересованностью: Ева совершенно не была похожа на демониц и чертовок. И дело не во внешних отличиях. Не в цвете кожи или отсутствии клыков, когтей, рожек. В ней не было сшибающей с ног уверенности в собственной неотразимости и агрессивной сексуальности.
Губы не жадные и мокрые, а красивые и нежные. Легкий топ подчеркивал упругую грудь, что способствовало возникновению весьма приятных мыслей… И образ Кайли в этот момент как-то утратил былую резкость, отодвинулся в сознании черта чуть дальше.
Ева не подозревала о мыслях Варфоломея.
— Но все-таки, как вы так незаметно возникли?
— Место тут такое… особенное, — отозвался он.
— Волшебное? — спросила Ева. — Согласна, я совершенно потерялась в этом пространстве, засмотрелась…
Варфоломей с интересом выслушал, как Ева сама нашла объяснение его внезапному появлению. Сейчас он наблюдал способность людей отрицать очевидное и находить объяснения необъяснимому.
