Она прищурилась и подцепила переплетение красных веревочек с крошечным лоскутком. Это дорогущее творение дизайнера принадлежало безбашенности, риску и самым смелым фантазиям, но отличалось очень неудобным кроем. Своего рода особенное оружие для особенных случаев.
Ева покачала головой. Нет. Все-таки черное.
Выбор сделан.
Глава 2
Не успел Варфоломей оглянуться, как были улажены все формальности, и он обнаружил себя стоящим перед порталом, ведущим в мир верхний, то есть на Землю. Чем ему там предстояло заниматься, Варфоломей не знал: все происходило в такой спешке, что начальник только сказал: «Справишься, инструкции по прибытии».
Маленький пожилой черт, подслеповато щурясь, водил дрожащими лапами по блестящим рычагам. На груди у него висел пергамент с древними рунами: «В случае чего — того. Тряси».
Варфоломей призадумался и решил, что перевел неточно. Просто подзабыл руны со школы.
— На Землю? — прошамкал черт.
— Да.
Варфоломей попереминался с копыта на копыто, и сердце его тревожно сжалось. Все-таки из Ада он раньше не выезжал. А служитель портала продолжил созерцать рычаги. Было слышно, как за стенами течет лава. Что-то назойливо тикало. Где-то вдалеке ухнул, а потом крикнул бес-пересмешник.
— Эм-м… — прервал затянувшуюся паузу Варфоломей.
Тогда старый черт вдруг оживился и бодро начал:
— Да, так вот это самое… ага.
Он оборвал странную фразу на полуслове и устремил взгляд в пространство.
Ситуация выходила дурацкая. Не так Варфоломей представлял начало новой жизни. Хотя ни в одном из миров никто не представляет себе начало собственной жизни. На то оно и начало, чтобы с него все начиналось.
Варфоломей разозлился. Он грозно навис над старичком и громко сказал:
— Что делать-то надо?
— На Землю? — удивленно моргнув, спросил черт.
— Да.
Разговор повторился еще шесть раз. Не поверите, но черт, у которого проблемы с кратковременной памятью, выведет из себя и святого.
И тут Варфоломей понял смысл таинственного послания.
Он схватил старого черта и крепко потряс. Голова того задергалась, а потом в глазах зажглось понимание.
— Так чего не сказал-то, что на Землю?! — рявкнул он. — Времени у меня тут — с каждым нянчиться! Придут и не говорят, чего хочут. Давай, становись на кружок. Ну черти пошли! Никакого понимания.
Он еще долго ругался и бубнил себе под нос, двигал рычаги, пинал копытами блоки. Варфоломей стоял в круге из странных символов, прижимал документы о переводе и надеялся, что черт ничего не перепутает.
— Счастливого пути!
Варфоломей почувствовал, что его тянет вверх, а потом перед глазами все поплыло. Он не мог знать о космонавтах и центрифуге, а между тем ощущения были очень схожи: черта крутило и вертело. Вообще переход из одного мира в другой — довольно тошнотворное дело. В прямом смысле слова.
Так что Варфоломея лучше ненадолго оставить. Пусть приходит в себя.
* * *
Ева сидела в «Кофе хаузе» на Третьяковской, вертела в руках чашку с капучино, обаятельно улыбалась Андрею и думала о неудачных свиданиях.
Андрей расправил плечи, в больших серых глазах зажегся азарт.
— Ева, — сказал он, — а ты когда-нибудь слушала… — и назвал очередное имя очередного исполнителя классического джаза.
Ева отрицательно качнула головой. Имя не зацепилось в памяти, немедленно забылось. За сорок минут это была уже пятнадцатая история о легендах джаза. Ну ладно… не пятнадцатая, но около того. Похоже, Андрей не мог говорить ни о чем другом.
— Я был на его концерте. Потрясающая энергетика… — бубнил он.
Он продолжил рассуждать об энергетике, а Ева погрузилась в свои мысли.
Андрей был красив. Именно поэтому она дала ему второй шанс и пошла на третье свидание. У Евы имелось правило: не судить о человеке по первому свиданию. Каждый имеет право на ошибку. Допустим, человек просто нервничает. Ну или день у него не задался. И тогда он ожидаемо начинает говорить на тему, которую хорошо знает. Скажем, о джазе.
Но на втором свидании ситуация повторилась. Андрей снова говорил о джазе, Ева пробовала повернуть разговор в другое русло, но мужчина тут же сникал и замыкался, становился угрюм и молчалив. Из его глаз уходил блеск Стоило вернуться к джазу, как он буквально оживал.
В общем, было понятно, что он безнадежен, но Ева сдаваться не любила, поэтому сидела в «Кофе хаузе» и пила капучино. Хоть капучино оправдал ее ожидания.
Тут Андрей придвинулся поближе и, понизив свой изумительный голос до шепота, сказал:
— А может, поедем ко мне? Послушаем… на виниле?..
Сколько страсти было вложено в слово «винил»!
Ева внимательно на него посмотрела. Она очень опасалась, что предложение не содержит никакого подтекста и Андрей действительно покажет коллекцию пластинок. А если все-таки нет?
Ева представила на секундочку их возможную с Андреем совместную жизнь, которая проходит под звуки джаза и разговоры о джазе. Даже в постели: «Дорогая, ты можешь стонать на полтона ниже?»
А когда появятся дети…
Она вообразила себе двух младенцев. Один сидел на горшке и дул в крошечный саксофон. Звук получался соответствующий. А второй мерно отбивал ритм тарелкой об стол. Нет. Такое будущее не радовало.
Ева решительно поднялась.
— Извини, Андрей, но мне пора.
Она так быстро выбежала, что даже не услышала, что он обещал звонить и писать. Но это было и неважно.
В сумке Евы вздрогнул телефон. Звонила лучшая подруга Софийка, которая познакомила Еву с Андреем и теперь чувствовала ответственность.
— Ну и что?
Ева ответила лаконично:
Она уже почти спустилась в метро.
«Черт с ним», — пришел молниеносный ответ.
Софийка не унывала.
Нет, она не спрашивала, а ставила Еву в известность.
Ева напрягалась: такое количество скобочек могло скрывать хороший подвох.
* * *
Варфоломей тряхнул головой. В глазах двоилось, и казалось, что лежит он в двойном круге. Символы горели остывающим адским пламенем.
— Вот же черт! Батюшки святы! — раздался пронзительный голос рядом. — Ни стыда, ни совести у людей! Идем, Сэмушка. На детской площадке разлегся!
Варфоломей с трудом повернул голову: теперь перед ним двоились Клавдия Александровна Покусайкина и ее любимый мопс Сэмушка, раскормленный до толщины двух мопсов.
