Как художник она ценила изящество во всех его проявлениях.
— Хочешь попробовать?
Варфоломей устроился позади Евы и вложил в руки недоделанную ловушку, направляя пальцы.
— Это магическая вещица, — сказал черт. — Так что считай, что сейчас мы колдуем. Немножечко.
— Но как это работает? Я не чувствую ничего особенного.
Ева быстро поняла принцип, и под чутким руководством Варфоломея сделала несколько рядов.
— Совсем ничего?
Черт придвинулся ближе и принялся покусывать Еве шею.
— Ау…
— А так?
Черт продолжил.
— М-м-м…
Пальцы Евы ослабли, она хотела отложить ловушку, но…
— Она светится, Варфоломей! — сказала Ева. — Я опять вижу свет. Вот здесь — красный, а тут — ярко-желтый… Как чертов светофор.
Варфоломей тихо засмеялся.
— Вот! Хорошо! Видишь, эти пятна образуют рисунок. Мы плетем по нему… Это удержит бесов.
— А заклинания? Нужно что-нибудь сказать?
— Не обязательно. Нет, здесь нужно загнуть в другую сторону. Давай я.
Черт быстро закончил плетение. По форме законченная ловушка напоминала яйцо. В центре было круглое отверстие, внутри располагалась приманка.
Ева (с помощью Варфоломея) сплела треть второй ловушки.
— Теперь чувствуешь магию? — спросил черт, насмешливо наблюдая за Евой.
Она прислушалась к своим ощущениям.
Кончики пальцев стали очень горячими, а сама Ева дрожала. Ее переполняли эмоции, она испытывала небывалый душевный подъем и… возбуждение.
— Не знаю, как насчет магии, — Ева улыбнулась, — но я ужасно хочу тебя. Прямо сейчас.
— У тебя или у меня сегодня ночуем? — спросил черт, страстно ее целуя.
* * *
Как-то само собой сложилось, что на неделе четыре ночи Варфоломей жил у Евы, а три ночи — Ева у Варфоломея. Треть жизни человек проводит во сне. Черти тоже не дураки подрыхнуть. А значит, это значительная часть времяпрепровождения пары.
Ева и Варфоломей вообще много времени нежились в постели. У Евы был удобнее матрас. А еще огромное одеяло, которое не нужно перетягивать, под ним можно было вольготно разместиться вдвоем.
Варфоломей часто обнимал Еву во сне, прижимая к себе. От этого она просыпалась, долго смотрела в темноту, вздыхала, но не шевелилась. Терпела это странно-приятное покушение на свою свободу.
Ей даже начало нравиться, что она просыпается ночью и чувствует себя совершенно защищенной, окутанной заботой. Но было одно неудобство. Ева любила спать голой, и мех Варфоломея покалывал кожу. Попробуйте долго полежать в шерстяном свитере под одеялом…
Проснувшись утром, Ева уже привычным движением тронула Варфоломея за плечо и подумала: «Вот бы его мех был мягким и шелковистым». А потом ее осенило: все в ее руках!
Это было чистое вдохновение.
Ева вскочила и побежала в ванную. Там, в шкафчике под раковиной, в самом дальнем углу, стоял шампунь, купленный в порыве расточительной щедрости специально для Григория. Григорий ненавидел мыться и, прицельно орудуя когтями, пресекал любые попытки затащить его в ванную и сунуть под струю воды. Так что шампунь так и не был открыт.
Ева перечитала этикетку: масло норки, кокосовое масло… И целый список других замечательных ингредиентов, которые были собраны во флакон с одной целью — «сделать мех вашего питомца мягким и шелковистым».
Ева хищно ухмыльнулась и содрала этикетку. Затем включила воду.
— Варфоломейчик, просыпайся, я кое-что придумала. Давай примем ванну вместе, — ворковала она минутой позже, чуть ли не подпрыгивая на месте от нетерпения.
Не давая черту опомниться, Ева решительно потащила его за собой. Варфоломей все еще находился в сонной неге и не сопротивлялся, а лишь удивился тому, как ярко блестят ее глаза.
У Евы был четкий план. Она настойчиво затолкала черта в ванну, схватила флакон и принялась тщательно намыливать кошачьим шампунем.
— Эм… Я думал, ты ко мне присоединишься.
— Угу, — сказала Ева, продолжая деловито взбивать пену.
— Приятный запах, — поделился Варфоломей.
Ева загадочно улыбнулась.
— Руку подними, пожалуйста, — скомандовала она.
Варфоломей все-таки втянул Еву к себе в ванну, но отвлечь ее получилось только отчасти. Когда женщина знает, чего хочет, она подобна урагану.
Варфоломей вытирался, а ураган вооружился феном.
— Вот черт!
Ева удивленно вздохнула, а потом прижалась к Варфоломею всем телом.
— Что?
— О! Это блаженство, — мурлыкнула она. — Ты… ты… Такой мягкий, м-м-м… Невероятно.
— Действительно, — сказал Варфоломей, проводя ладонью по груди. — А что это?
Он протянул руку к флакону.
— Да так…
Ева подумала о том, что есть всякие кондиционеры для котов, и пришла в восторг от открывшихся перспектив. Мех Варфоломея станет еще и блестящим!
Говорят, женщины не могут изменить мужчину, не могут сделать мягче. Могут. Варфоломей стал. И ему эту понравилось.
Ева с Варфоломеем вышли из ванной. Ноздри черта хищно раздулись.
— Ага! Попались! — зарычал он и бросился в комнату.
Ева поспешила за ним. Варфоломей уже сжимал в руках бесоловушку.
— Попались! — повторил Варфоломей. — Я знал, знал, что они с Григорием сговорились и тут где-то шастают!
— Можно на них посмотреть? — спросила Ева.
Как она ни пыталась заглянуть внутрь, ничего не увидела. Пробовала посветить фонариком, но на первый взгляд ловушка была пустой. Хотя стала достаточно тяжелой.
Кот прибежал поучаствовать в утреннем переполохе.
— Вот они, твои друзья. Попались! — торжествовал черт, сунув Григорию под нос ловушку.
Кот состроил равнодушную мину и даже отвернулся.
Настроение у Варфоломея было просто прекрасным. За завтраком он оживленно болтал.
— Знаешь, Ева, а я почти закончил перевод, — с гордостью сказал он.
— О! Очень здорово. — Ева была искренне рада за Варфоломея. — Целый роман. Я вот терпеть не могу писать. Рисовать гораздо приятнее.
— Мне что в переводах нравится, так это то, что не надо ни с кем общаться. Как закончу — просто отправлю его в редакцию. Вжух! — и все.
Черт взмахнул рукой. В это время из комнаты раздалось душевное и очень печальное пение:
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах.
Ева отложила бутерброд с сыром. Глаза ее стали круглыми, как блюдца.
