— Дай я посмотрю.
Варфоломей еще чуть отодвинул плиту и включил фонарик.
Заиграла веселая мелодия.
— Да, Ева. Все хорошо, мы пока разбираемся, что к чему. Я позвоню. Как там Григорий? Спит. Вот и отлично.
— Варфоломей! — возопил безрогий черт. — Тебе никто не говорил, что нужно отключать чертов звук, когда занят СЕРЬЕЗНЫМ ДЕЛОМ! Я чуть не… В общем, вашему коту было бы до меня далеко.
Варфоломей уставился на пол. Пыль, крошки, кошачья шерсть.
— Смотри!
— А кот-то совсем не дурак, — сказал Амадей, глядя на маленькую древнюю монетку, завязшую в липкой луже.
— Похоже, почуял неладное. И сделал что мог, чтобы обезвредить колдовство, — кивнул Варфоломей.
Он сходил за резиновыми перчатками и достал вещицу.
— И ему это удалось, — сказал Амадей. — Знаешь, значение кошачьей мочи недооценивают. Благодаря усиленной и самоотверженной работе мочевого пузыря Григория сейчас ты держишь в руках просто археологическую диковинку.
Амадей с отвращением уставился на полуистершийся профиль на монете.
— Но я видел такие штуки раньше. Действует против демонов, чертей и влияет на все потусторонние сущности. Сильная штука, просто так не найдешь. Хорошо, что у тебя бесы живут. По ним сразу же шарахнуло, и ты заподозрил неладное. А то пока бы почувствовал, поздно уже стало.
— Бесов жалко, — сказал Варфоломей. Рога его матово блеснули под лампой, а голубые глаза приобрели красноватый оттенок, каким бывает небо на закате, когда солнце бросает на него последние лучи.
— Жалко, — согласился Амадей и немного подбодрил друга: — Но они существа живучие. И кот твой — молодец. Отлично сработал! А то, обезвреживая эту магию, получили бы слабость на две недели. Знаешь, как это для мужского здоровья вредно?
— Да ты что!
Амадей серьезно кивнул, подтверждая свои слова, и поцокал языком.
— А что ты знаешь про эти монеты?
Безрогий приосанился и принялся расхаживать по кухне, ну чисто профессор на лекции перед студентами. Даже в голосе появились менторские нотки:
— Их еще называют царскими. Появились в петровское время. Петр Первый был человеком невероятно деятельным, все науки хотел уразуметь, интересов имел немерено. Шило у него было в заднице, если меня спросить. И вот заинтересовался он таким вопросом, как чеканка монет. Для этой цели отправился в Лондон, где посетил монетный двор и постигал там премудрости сего дела. Говорят, его обучением занимался сам Исаак Ньютон. Улавливаешь?
— Не очень, — ответил Варфоломей, который не мог похвастаться знакомством ни с Петром Первым, ни с Исааком Ньютоном.
— Ньютон был мистиком и масоном, баловался магией. Петр тоже не гнушался всяким оккультизмом и вел активную переписку с демонами и чертями. Хотел наши секреты получить. Началась история с русской водки. Ни одна толковая история, знаешь ли, не начинается с салата.
— Так что там с водкой?
— Выпили. Русский царь и Ньютон. Англичанин быстро поплыл. Стали они песни орать. А потом Петр обозлился. Вспыльчивый он был. Один раз триста зеркал расколошматил в порыве… Но не важно. Обозлился царь, черти ему стали мерещиться. Он им грозит кулаком: «У, нечистые, отплачу я вам за все унижения. Не хотите секретами делиться, сволочи…» И все в таком духе.
У Варфоломея возникло стойкое ощущение, что неспроста этот самый Петр чертей увидел. Рассказывал Амадей так, будто лично при том разговоре присутствовал.
— Англичанин услышал, стал выяснять, кому царь хочет отплатить. Говорю же, водка для англичанина — чистый яд, уж лучше б они пили виски шотландский, не дошли бы до такого непотребства. Ньютон и предложил шутку эту — изготовить монет и наложить на них древнее заклятие вавилонских времен. Кто его придумал — не спрашивай, сам хотел бы знать. Экспериментировали они, а в результате получился целый ларец таких вот монет. И с годами это проклятие не развеивается, а только крепче становится.
— И где теперь этот ларец?
Амадей выразительно пожал плечами.
— Нет такой вещи, которую люди не могли бы потерять. Но известно, что при жизни Петр таки сумел заплатить такими монетами парочке демонов, от чего те благополучно отправились в лучший мир.
На лице черта промелькнуло странное выражение. Губы его растянулись в мстительной улыбке. Варфоломей понял, что глубоко в эту историю лучше не погружаться.
— А для людей? Как монеты действуют на людей? — спросил черт.
— Очень хороший вопрос. Правильный. Я бы сказал, брат Варфоломей, зришь в корень!
— Амадей, короче.
— Никак. Для людей эти монетки совершенно безвредны. Так что на твоем месте я бы задумался. Не могла ли Ева…
Амадей скромно замолчал, давая Варфоломею самому прийти к нужной мысли.
Варфоломей перешел на чертово наречие. Он обрушил на монету такой поток чистейшей ярости и гнева, что края ее немедленно оплавились, а сердцевина стала кроваво-красной. К кошачьему запаху прибавилась вонь жженой резины. Монета и перчатка сгорели без остатка, но на коже черта не осталось и следа.
— Кто-то хотел отравить тебя, Варфоломей, — сказал Амадей. Его рыло воинственно дернулось, и он издал боевой чертовский возглас. — И сделать хотел это подло и грязно. Ослабить и добраться до тебя, беспомощного. Нужно поспрашивать Еву. Люди — они не слишком стойкие существа. Могу вспомнить навыки. Я ж говорил, что работал с испанской инквизицией?
— Говорил! — огрызнулся Варфоломей.
— Мастерство никуда не девается.
В словах Амадея звучала неприкрытая гордость с легким оттенком самолюбования.
— Нет.
— Я просто предложил. По-дружески.
— Амадей!
Черт начал терять терпение. Его и так угнетала сложившаяся ситуация, а тут еще Амадею в голову втемяшились опасные идеи и он пристал с ними, как банный лист.
— Тебе решать. Это тебя хотели убить. И я могу помочь.
Как говорится, никогда не сдавайся. Возможно, твой собеседник еще не понял своего счастья и не оценил блеск перспектив. Амадей не сдавался, но Варфоломей тоже был не промах и стоял на своем:
— Спасибо. И мы не будем пытать Еву. Просто забудь об этом.
— Хорошо. Но если что…
Варфоломей грозно рыкнул, не дав Амадею договорить.
— Ладно, ладно, я понял. Пойдем отсюда. Вонь страшная. Надо бы у Веры спросить, чем это отмыть. Она точно знает, что делать. Всегда отслеживает выход всяких чистящих новинок. Нравится ей в химии разбираться.
И тут в дверь позвонили.
— Нет, ну Ева! — вспылил Варфоломей. — Я же сказал, сидеть у меня и не выходить.
Он метнулся в прихожую и рванул щеколду. Но за дверью стояла не Ева. За дверью оказались четверо молодых людей с комплекцией, которая в народе именуется «шкаф с антресолями». На одном была футболка с медведем и надписью: «Один в поле воин, коль по-русски скроен».
