— Не торопись. Успеешь. Есть нужно не торопясь…
Завтрак проходил в непринужденной, расслабленной обстановке. Еве даже подумалось, что она находится в каком-то пятизвездочном отеле на морском побережье. Немного тревожил скоропалительный отъезд из Москвы. Да еще и в театр надо ехать. Но, в конце концов, всегда можно добраться на такси…
— Не волнуйся, Ева. Все обязательно устроится, — сказал Амадей, и в глазах его заплясали хитрые огоньки.
«Интересно, получится ли отразить этот эффект в рисунке? Как может в глазах гореть пламя?» — думала Ева.
Ее телефон зазвонил, а черт довольно откинулся на стул.
— Извините, — сказала Ева и вышла из-за стола. — Алло.
По мере того как из трубки лился звонкий голос продюсера, глаза Евы становились все круглее и круглее. Она бросала удивленные взгляды на чертей и ведьму. Те же как ни в чем не бывало продолжали есть. И совершенно не прислушивались к разговору. Правда, Амадея выдавало ухо. Оно слегка подергивалось и поворачивалось в сторону Евы.
— Мне не надо ехать в театр. Там прорвало все трубы, и… премьеру перенесли. Все работы над спектаклем остановлены, — сказала Ева и грозно спросила: — Варфоломей? Ты что-то об этом знаешь?
Черт выглядел совершенно белым и пушистым, его голубые глаза были прозрачно-честны.
— Амадей? Это ты устроил?
В голосе Евы звучало восхищение.
— Нет, — сказал черт, — но я предполагал что-то подобное.
Вера хитро улыбнулась:
— Ева, ты слишком много об этом думала. И мир помог тебе избавиться от проблемы.
— О да, — подтвердил Амадей, — мысли ведьмы материализуются.
— Но я не думала про трубы! — возмутилась Ева. — Как вообще такое возможно?
Амадей и Вера переглянулись:
— Вот именно! Ты не думала про трубы. Трубы всегда прорывает именно в тот момент, когда о них никто не думает. Так сложилось исторически. Считай это улыбкой судьбы. Теперь ты можешь со спокойной душой отдохнуть у нас в гостях.
После завтрака черти скрылись в кабинете Амадея, а ведьмы отправились на веранду.
Вера принесла небольшой сундучок.
— Как ты себя чувствуешь, Ева?
— Отлично. Больше со мной ничего такого не происходило.
Вера принялась доставать разные предметы. На столешницу легли потрепанная колода карт, стеклянный сувенирный шар с кривоватой надписью «Moscow», в котором горел красками маленький собор Василия Блаженного (если такой шар потрясти, в нем поднималась пенопластовая метель), клубок ниток…
Ева с интересом следила за происходящим. На первый взгляд предметы не казались чем-то волшебным. Маленькая бутылочка с белым песком, серебристый ключик… Последним на столе появился букетик сушеной лаванды.
Вера с важным видом убрала сундучок и выжидающе посмотрела на Еву.
— Что нужно сделать? — спросила та, разглядывая все эти сокровища.
Но ведьма не ответила. Просто наблюдала. Ева взяла шар и встряхнула. Искусственный снег поднялся вихрем, а потом начал плавно оседать на дно.
Букетик лаванды все еще сохранил слабый аромат, хотя и выглядел потрепанным.
— Изучай, — просто сказала ведьма, поднялась и ушла.
Ева почувствовала себя обманутой. Если в первый раз были свечи, круги, зелья и это вполне отвечало ее представлениям о том, как должно выглядеть колдовство, то эти предметы выглядели совершенно обыкновенными. В них не было ничего особенного.
На веранду вышел Григорий. С утра он занимался исследованием дома. Настроение у кота было отличное. Всю ночь, пока Ева спала, он провел в подвале и даже выследил толстую мышь, которой закусил.
Кот легко вспрыгнул на стол, утробно заурчал, наступил на карты и попытался сбросить бутылочку с песком.
— Ты тоже не видишь в этих вещах ничего магического? Нет?
Кота все-таки заинтересовал клубок. Он немного покатал его и уже собирался запутать, но игрушку отобрали.
— Какая-то чушь, — сказала Ева.
Она передвигала предметы, рассматривала их. Нарисовала бутылочку и лаванду, но это никак не приблизило ее к разгадке. Ева даже не была уверена, а есть ли вообще загадка. Попробовала сложить пасьянс, но не могла вспомнить, как это делается. Один раз сыграли с котом в дурака.
— Ну как?
Вера появилась как раз в тот момент, когда Ева рассыпала на столе песок и рисовала на нем невиданные узоры.
— Не знаю… По-моему, у меня получается не очень.
— А как по мне, все замечательно, — сказала Вера и прищурилась. — Судя по всему, у тебя нет предрасположенности к предсказаниям и всякого рода гаданиям.
Она широко улыбнулась, отчего ее лицо стало почти красивым.
— Это, знаешь ли, избавляет от многих волнений, когда будущее не определено. Есть в каждом событии свежесть и новизна. И потом… Все эти предсказания, видения, как правило, становятся понятны, когда событие уже случается. — Вера перевела дух и продолжила: — Зная свою судьбу, ее пытаются обмануть, пойти наперекор, в результате все делается только хуже…
Ева оставила песок в покое и удивленно слушала эту тираду.
— Понятно, — сказала она. — Действительно хорошо.
— Да уж Не самая приятная сила, так что радуйся. На сегодня достаточно. Пойдем, выпьем чаю.
Ева хотела сгрести песок в кучу и ссыпать его обратно в бутылочку, но Вера ее остановила.
— Не трогай, оставь как есть, — слишком резко сказала она и добавила: — Ева, закрой дверь веранды на ключ, пожалуйста. Мало ли что ты там оставила.
И, подхватив Григория под мышки, вышла.
Ева задумалась. Прозвучало весьма многообещающе и загадочно.
* * *
Пока Ева безуспешно, как ей казалось, пыталась определить собственные склонности в магии, черти за закрытыми дверями устроили собственный совет. Речь шла о попытке отравить магией Варфоломея и о тех неприятных молодых людях, которые хотели его захватить. Варфоломей предложил быстренько найти Зайцева и «хорошенько тряхнуть» или вообще избавить от ненужных мыслей. И был готов провести внушение. Он рассказал Амадею, что люди довольно хорошо поддаются влиянию. Особенно быстро меняются самые твердые убеждения.
Но Амадей, фигурально выражаясь, уперся рогом. И утверждал, что Совет должен свободно мыслить. Он вообще очень верил в разумность человечества. Варфоломей же был настроен скептически, и черти едва не столкнулись лбами.
— Люди такие же бюрократы, как черти, — сказал безрогий. — Сами же заложники своих правил.
Он понимал, что бодаться с Варфоломеем нет смысла — проиграет. Амадей достал старомодный телефон с диском и тяжелой трубкой, набрал номер.
