– Перегрелась, видимо, – классная приложила к голове Бугаевскую бутылку с водой, и написанные шпаргалки отпечатались у нее на лбу. – Ладно, доберусь до школы, все проверю. Не сейчас.
«Вот-вот, некроманту среди людей без служебных демонов не выжить, добро пожаловать в мой мир», – с легким злорадством подумала Тая, видя, как Макс раздраженно кривится.
Ехать на ЕГЭ полагалось в чужую школу, которая находилась на другом конце Васильевского острова, и ребята погрузились в автобус под предводительством учителей. Ирка замкнулась и молчала, трагически морщась и шевеля губами, поэтому Тая каждую минуту переспрашивала, всё ли с ней в порядке, и несла какую-то ерунду, чтобы немного приободрить. Сама же тревожно поглядывала на луну – та бежала по небу вслед, маяча в окне автобуса.
Чужая школа была точно такой же типовой и трехэтажной, с унылым двором посредине, с такой же толпой переживающих и бледных ребят, над головами которых гудел голос в мегафоне.
Только здесь накал нервотрепки зашкаливал: в вестибюле сновали полицейские с металлоискателями и собаками, проверяя, не пронесет ли кто-нибудь на экзамен мобильный телефон.
Овчарка сразу же выделила из толпы Макса и начала его облаивать, рыча и поджимая хвост.
– Паспорта показываем, отмечаемся, называем себя и смотрим в списке номер аудитории! – визгливо вопил женский голос, эхом разлетаясь по школьному вестибюлю. – Подходим и отмечаемся!
– Что с собой? – сухо спросила уже другая строгая тетенька за столом, когда Тая отметилась, долго, по буквам выговаривая имя и непривычную для чужого слуха фамилию.
– Две гелевые черные ручки, – отрапортовала Тая, заметив внимательный взгляд, скользнувший по волосам и лицу.
Можно было бы пошутить насчет стремительного поседения за одну ночь перед экзаменом, но только не этим существам с глазами робота. – Паспорт, еды нет.
– Идите к аудитории, – повертев гелевые ручки в руках и не найдя там спрятанных шпаргалок, разрешила строгая тетенька.
Макс же застрял надолго: без служебников к нему теперь как назло цеплялись на каждом шагу – юный некромант решительно не нравился ни строгой овчарке, ни полицейскому, ни наблюдателям за экзаменами.
Класс их тут же разделили – развели по разным этажам. Наверное, из опасений, что одноклассники за одиннадцать лет учебы успели выработать собственный безмолвный язык для подсказок. Вроде шевеления ушами или покашливаний в стиле азбуки Морзе.
Впрочем, если Макса и Бугаева увели в другие классы, то Ирка с Таей всё же оказались в одном, куда всех заводили торжественно, как на казнь.
Каждый получил прозрачную полиэтиленовую папку с билетами внутри, каждый занял отдельную парту, и Тае досталось самое неудачное место прямо посредине класса.
После получаса шуршаний папками, уточнений и новой переклички по фамилиям наступила тишина, и Тая просто сидела и смотрела на розовый лист, лежащий перед глазами.
Экзамен начался – поехали минуты, побежали секунды.
Воздух звенел, утреннее беспощадное солнце, пробивающееся сквозь задернутые шторы, рыжими полосами расчертило класс, раскрасило розовый листок, лежащий под руками, в ярко-пурпурный цвет. Вокруг висела не просто тишина – сам воздух дрожал и гудел от напряжения.
Нужно сосредоточиться – заполнять этот листок, вспоминать обрывки своих судорожных подготовок к литературе. Из головы очень вовремя вылетело все, кроме нюансов захода в неявь и классификации демонов. Руки не должны дрожать при выходе из неяви – иначе швырнет. Тренировки по входу и выходу из защитного пространства лучше проводить каждый день, как будто занимаешься йогой… Фатум демона пятого легиона при проявлении показывает жуткое лицо… м-да.
Вот это сейчас четко стучало в голове, вытесняя все, что действительно нужно на экзамене.
Иркина упитанная спина впереди напряженно горбилась, у кого-то яростно и позорно урчало в животе, незнакомая девчонка сбоку тряслась так, что заметно дрожали плечи и колени.
Наблюдатели – три суровые тетеньки – сканировали глазами класс, и снова звенела тишина, нарушаемая лишь чьим-то нервным покашливанием и шелестом бумаг…
Тая принялась выводить в клеточках буквы. Сейчас нужно сосредоточиться и выдать максимум того, на что она способна. Вытащить из памяти все, к чему она готовилась или не готовилась. Итак, вариант по литературе ей достался не самый плохой, вот ведь странная ирония судьбы – одним из заданий была поэзия Пастернака. Ирония была еще и в том, что одним из заданий было проанализировать стихотворение, с некоторых пор ей очень известное. Именно то самое, о соснах и бессмертии, которое вдохновило когда-то ее отца на создание неяви.
Как удержаться и не написать в этом экзаменационном тесте о реальном, но неведомом людям тайном пространстве, где врачуют израненные тела самые сильные черные маги мира?..
Но – нет. Писать придется о том, как в поэзии Пастернака раскрывается тема очеловеченной природы, о том, как умело поэт использует звук и краски при написании произведений…
Тая, начав выводить аккуратные строчки, вздрогнула, ощутив, что ручка вдруг дернулась. Или это задрожала сама рука, будто сведенная судорогой от нервного напряжения. И опять – повторилось то же самое, ручка рванулась из пальцев, выскользнула и покатилась по столу.
Наблюдатели тут же напряглись, а ручка все катилась и катилась до края стола, пока не упала на пол.
Все взгляды были прикованы к ней, к этой ручке.
Она несколько секунд катилась, потом остановилась – и вдруг изогнулась и стремительной змеей поползла по полу.
Тая вздрогнула, сжав кулаки. Тут уже нет сомнений, что это пока крохотный и очень слабый, но уже знак.
Не будет у нее никакого ЕГЭ, она даже не успеет заполнить листок с заданиями. Потому что все самое страшное начинается прямо сейчас.
Та девчонка, которая дрожала, уставилась на ползущую по полу авторучку, потом вдруг взвизгнула и вскочила из-за парты, указывая трясущимся пальцем на пол.
– Змея-я! – заверещала она.
– Это что еще за фокусы вы притащили! – голос наблюдательницы прогремел раскатами посреди класса. – Это запрещено! Фамилия?!
– Темнич! – выкрикнула Тая, не сводя взгляда с юркой черной змейки, которая уже доползла до двери и остановилась.
Потом змейка поднялась, опираясь на хвост и раздувая капюшон, как у кобры. Качаясь из стороны в сторону, она вдруг стремительным броском атаковала дверь класса, клюнув змеиной головой с раздвоенным языком.
Деревянная дверь вместе со стеклом дрогнула и, как в замедленной съемке, начала гнуться, будто изнутри ее выдувало пузырем. Пузырь этот лопнул – раздался оглушительный грохот и треск. Из коридора потянуло неожиданно холодным, совсем не майским ветром, как будто кто-то включил кондиционер на полную мощность.
Ребята вскочили с мест: драгоценные розовые листки кружились в воздухе, падали под ноги, что-то несвязное пронзительно вопила женщина-наблюдатель.
