– Да, Скорпиона можно либо полюбить, либо убить, третьего не дано. Поэтому, Ирина, моя единственная и неповторимая, не ставь слишком жестких условий, не шантажируй своего мужа, – властно прервал он жену. – Ты же отлично понимаешь, что на меня бесполезно давить. Согревая лаской, ты выполняешь свой супружеский долг. Ты не должна этим светлым чувством манипулировать. Ириша, родная, ты только не обижайся, но любовью нельзя торговать. Ты же не хочешь, чтобы я, испытывая голод, потребность в сексе завел себе женщину на стороне?
– Не хочу и не позволю. Но имей в виду, что супружеский долг, это когда один, два раза в неделю, а не каждую ночь, утро, день или вечер, то есть по первому желанию и капризу,– пояснила она. – И любовницей мне не угрожай, потому что ко мне тоже липнут молодые и состоятельные мужчины, но я женщина строгих правил, верная тебе перед Богом и своей совестью.
– Спасибо за признание и давай не будем ссориться. Ты у меня самая любимая и желанная, – он бережно обнял ее за теплые плечи.
– Значит, есть просто любимая и желанная, – поймала она его на слове.
– Эх, Ириша, других не существует. Там, где ты прошла, остальным делать нечего, пусть отдыхают.
За это признание она наградила его страстным поцелуем и Сергей с юношеской пылкостью снова овладел ею.
– Не волнуйся, милый, о своем долге я прекрасно знаю, – возразила она, когда они разомкнули объятия. – У нас, к счастью, нет брачного контракта, как на Западе, поэтому я вольна поступать по своему усмотрению и настроению, поэтому не будь строптивым.
– Тогда, родная, тоже не обессудь, я тоже волен поступать, как посчитаю нужным, – парировал Зотов с едва заметным раздражением, недовольный тем, что жена обратила в действие свое главное оружие, перед которым невозможно устоять. Он вдруг неожиданно заявил.– На тебе свет клином не сошелся…
Прикрыл рот ладонью, но было поздно.
– Сережа, подумай, о чем ты говоришь? Я никогда не ожидала от тебя такое услышать, – со слезами в голосе упрекнула она и уткнулась лицом в подушку.
– Ира, Ириша, прости родная, – Сергей поспешно обнял ее за плечи. – Это прозвучало неосознанно, на подсознательно уровне. Меня задергали на работе, вот и сорвалось. Прости, не обижайся. И постарайся меня понять. Ты предлагаешь невозможное. Отказаться от дела равнозначно дезертирству, признанию своей трусости перед криминалитетом. В военные годы за это отдавали под трибунал, а то и на месте пускали в расход.
– Сейчас не военное время, – напомнила, женщина, смахнув ладонью слезы.
– На войне враг виден, а в моей работе он наносит коварный удар в спину. И, если я его не обезоружу, не арестую, то он причинит много бед честным порядочным гражданам, – пояснил следователь. – Это, как у разведчиков, агентов незримый, но жестокий поединок. И потом я не могу подставлять под удар своих коллег, независимо от того, есть ли у них семьи или нет.. Это в высшей степени непорядочно и негуманно. не в моем характере прятаться за чужими спинами. – А по отношению ко мне и Юле, родителям разве гуманно? Ты себя и нас подвергаешь опасности.
Сергей не нашел аргументов для возражения.
– Ладно, не обижайся, родная, – он бережно поцеловал ее в теплое с шелковистой смуглой от загара кожей плечо и искренне признался. – Ты для меня самая дорогая и желанная. Хочешь, чтобы развеялись твои сомнения, прочитаю стихи? Они мне и самому очень нравятся. Она кивнула головой с разметавшимися и спутавшимися после любовной схватке волосами, на его грудь и смежила ресницы.
– Слушай, – попросил он и прошептал в ее ушко:
Я боюсь потерять это светлое чудо,
Что в глазах твоих влажных застыло в молчание.
Я боюсь этой ночи, в которой не буду
Прикасаться лицом к твоей розе дыхания…
– Гарсия Лорка, – безошибочно определила она автора.
– Умница. Ты– полиглот не только в медицине, но и в литературе, – похвалил Сергей.
– С тебя беру пример, – улыбнулась Ирина и потянулась к нему мягкими чувственными губами. Он с радостью принял этот подарок нежности. Она гибкой, упругой пантерой прижалась к нему. Снова ощутил прикосновение ее знойного, хмельного тела.
– Я тебя буду лелеять и ласкать, лучше, чем это делают восточные женщины. Нам следует подумать о втором ребенке, чтобы Юлька не была одинокой и не выросла эгоисткой, – прошептала она, словно лиана, обвив руками его плечи.
– Прекрасная идея, я обеими руками «за». Здоровые и красивые дети получаются в любви и гармонии, – поддержал он. – Тридцать пять лет еще нормальный возраст для зачатия и родов. А позже будет трудно рожать и не исключено кесарево сечение.
– Откуда тебе знать, рано или поздно? – усмехнулась женщина. – Иногда заглядываю и в твои медицинские книжки, не все же время штудировать УК, УПК и другие юридические кодексы и трактаты, – ответил он. – А вот медицина, особенно, гинекология, очень занимательное чтиво.
– Если бы мужчина хоть один раз ощутил боль и муки, которые испытывает роженица, особенно впервые готовящаяся стать матерью, то отказался бы от плотских наслаждений. А женщине приходиться терпеть, потому, что нет сладости без боли.
– Такова ваша миссия на земле, – заметил Зотов и процитировал стихи Валерия Брюсова:
Ты – женщина, ты книга среди книг.
Ты – женщина, ты ведьмовский напиток.
– Вот вы, как ненасытные вампиры и пьете этот напиток любви, заставляете женщин любить и страдать, – упрекнула жена и добавила. – Но эти сладкие страдания потом сторицей окупаются светлым чувством материнства. Ради этого и стоит пройти тернистый путь.
– Ириша, я тобой и всеми женщинами, осознающими свое великое предназначение на земле– быть матерью, женой, восхищен!
Зотов уже был готов снова овладеть ею.
– Только не упрямься, – прошептала Ирина и слегка охладила его пыл, напомнив о разговоре. Он с огорчением разомкнул руки на ее тонкой талии и заметил. – Ира, не время об этом говорить. Давай раз и навсегда закроем эту тему. Она может нас рассорить, а я не хочу тебя терять. – Для тебя служба дороже меня и Юльки, – вспылила она, резко повернувшись к мужу спиной, отодвинулась на край брачного ложе. С головой накрылась простыней, и он услышал ее всхлипывания.
«Женский каприз. Она прежде себя так не вела, не давила на чувства и психику. Наверное, и дочку специально отправила в гости, чтобы не мешала нашим любовным утехам, – подумал он, ощутив, как от жалости заныло сердце, и положил ладонь на ее вздрагивающее тело.
– Ира, успокойся, родная, не принимай мои проблемы так близко к сердцу. Оно у тебя одно и очень ранимо, – уговаривал он жену. – Ты явно преувеличиваешь опасность. В моем производстве, да и у коллег, были куда более сложные резонансные дела. Несмотря на жесткое давление со стороны заинтересованных лиц, все обошлось без серьезных эксцессов. И сейчас ситуация аналогичная и поэтому нет оснований для преждевременной тревоги и паники, что является первым шагом к отступлению и поражению.
