– Знаешь, что самое классное в Калифорнии? – Фрэнки обнимает меня за плечи. Браслет с красным стеклом, подаренный Мэттом, холодит кожу. – Меня тут никто не знает. И никто не будет давить из себя слова сочувствия.
Я вспоминаю школьные коридоры, скорбные лица, перешептывания за спиной и стыдливо отведенные глаза. «Смотри, смотри, это же сестра Мэтта. А это ее лучшая подруга?»
– Только ты знаешь обо мне все. Все секреты. Но ты умеешь их хранить. Как могила. – Фрэнки смеется и зарывается пальцами в песок.
Мы встаем и, оставив запыленные ступеньки позади, идем к берегу. Океан волнуется, переливаясь дымчато-голубым и серым. Волны то касаются наших босых ступней, то вновь отступают, обнажая песчаное дно, усыпанное разноцветными камешками.
Океан оказывается неожиданно прохладным. Я поджимаю пальцы на ногах и жду, пока тело привыкнет к температуре настолько, что разница между воздухом и водой станет почти неразличимой. Наклоняюсь, набираю пригоршни камней и ила, смотрю на то, как темный влажный песок постепенно светлеет на солнце.
– Как думаешь, откуда это все появилось? – спрашиваю я, опуская руки в воду и наслаждаясь прохладой.
Шшшшшш. Шшшшшш.
– Отовсюду понемногу, – отвечает Фрэнки и поднимает гладкий камешек размером со сливу. – В океане много крутого. По утрам можно найти ракушки и стекляшки. Смотри, – она протягивает мне свою находку. – Видишь эти полоски? Много миллионов лет назад камни и песок перемешались и застыли… Эй, ты чего?
Я улыбаюсь.
– Знаете, мисс Перино, для человека, который почти провалил экзамен по тонкой науке геономии, вы подозрительно много знаете об экосистеме океана.
– Анна, так это же не наука. Это природа. Разные вещи, вообще-то.
Я собираюсь поспорить, но вдруг понимаю: Фрэнки права. Наука – всего лишь изобретение, призванное объяснить загадки окружающего мира. А природа – удивительное творение и тайна. Она существовала задолго до того, как человек сделал первый вдох, и продолжит существовать после того, как умрет последний из нас.
Шшшшшш. Шшшшшш.
– Фрэнки, спасибо, что позвала меня.
Она только мягко улыбается в ответ. Фрэнки стоит совсем рядом, ее ноги оставляют мокрые следы на песке, но этот взгляд… Кажется, будто она перенеслась в прошлое на миллион лет назад и теперь плавает в океанских глубинах с доисторическими рыбами, наблюдает за тем, как камни, песок и крошечные обломки костей образуют единое целое и разделяются вновь, как мир за гранью скоротечных человеческих жизней неудержимо эволюционирует. Я вдруг чувствую себя такой крошечной и незначительной, меньше песчинок под ногами. Но почему-то это успокаивает и даже примиряет с действительностью.
– Вот, возьми. – Фрэнки снова улыбается и кладет испещренный полосками камень мне на ладонь. – Первый сувенир с ЛЛКНС.
Еще полчаса мы гуляем по берегу, то и дело останавливаясь и разглядывая пустые ракушки или осколки зеленого стекла. И несмотря на то, что кожа на пальцах сморщилась, а волосы лезут в лицо, я мечтаю провести все лето здесь, спать у океана и находить в его водах удивительные сокровища, чувствуя себя так, словно изучаю пыльные полки старой антикварной лавки.
Фрэнки кажется непривычно тихой и только иногда раскапывает песок, чтобы отыскать неизведанные тайны. Еще недавно, в последнюю поездку на океан, они с Мэттом охотились за стекляшками для украшений. Плескались в воде. Обсуждали, что хотят на ужин. Придумывали, как прокатиться на волне до самого берега.
Иногда я думаю, что, знай она о нас с Мэттом, все было бы проще. Если бы я только могла рассказать, как много он для меня значил, может, заслужила бы место среди тех, кто имеет право грустить всегда и без особого повода. Но нет, я просто незваная гостья. Я могу лишь бродить во тьме, никем не замеченная, и смотреть на то, как плачут другие.
– Фрэнки, можно тебя спросить?
– О чем?
– Помнишь мой день рождения в прошлом году? Мне тогда исполнилось пятнадцать.
В шуме волн я слышу шепот Мэтта: «Тише… Анна, это наш секрет. Ты ведь обещала», – но не обращаю на него внимания.
– Конечно, помню. – Фрэнки смывает песок с ладоней и вытирает их об ноги. – Может, вернемся в дом? Разложим вещи в комнате. Родители, наверное, уже разгрузили машину.
– Ладно. – Я бросаю камни в воду, и они, как капли дождя, растворяются в глубинах океана.
– Так что там с твоим днем рождения? – Фрэнки улыбается, и я вдруг понимаю, что не хочу портить ей настроение.
– Да не важно. – Я беру ее за руку. – Забыла, что хотела сказать.
Я никогда о нем не говорю.
Просто сглатываю ком в горле, киваю и улыбаюсь.
Иду вперед шаг за шагом.
У меня все хорошо, спасибо за не-внимание.
Я иду через веранду и слышу скрип под моими босыми ногами. Пытаюсь их почистить, чтобы не нанести грязи в дом, но Фрэнки тут же заявляет, что песок на всех поверхностях – одна из прелестей отдыха в Занзибар-Бэй.
– Это украшение интерьера, – добавляет тетя Джейн. – Так что не стесняйся.
– Милая, мы же в отпуске, забудь об интерьерах хоть на минуту, – отвечает ей дядя Ред. – Мы даже не взяли твои ткани и палитры.
– Не переживай, – смеется Джейн. – Если захочу, обязательно что-нибудь придумаю.
От грусти не осталось и следа: никаких разводов от туши на щеках, нервных хлопков дверями, тяжелых вздохов или отрешенных лиц. Дядя Ред и тетя Джейн перенесли весь багаж в комнаты, успели разобрать свои сумки, открыть окна и проверить, на месте ли полотенца, посуда и другие важные принадлежности домашнего обихода. И все призраки прошлого, поджидавшие у порога, рассеялись, растворились в шуме океана, исчезли с глаз. Родители Фрэнки теперь выглядят почти нормально.
Я даже начинаю думать, что этот отпуск – правильное решение. И вдруг во мне зарождается призрачная надежда. Если волшебное солнце Калифорнии исцелит Реда и Джейн, может, и нам с Фрэнки станет легче?
Задержав дыхание, я слежу за тем, как тетя Джейн накрывает на стол. Мне известно одно: даже крошечное перышко может разбить вдребезги эту идиллическую картину мира и покоя. Иногда кажется, что все мы боимся быть счастливыми из-за чувства вины. Стоит только немного успокоиться, как кто-нибудь непременно напомнит: вообще-то все плохо.
Но за ужином иллюзия рассеивается и обнажает неприглядную реальность. Фрэнки случайно опрокидывает стакан диетической колы, и тетя Джейн начинает плакать.
Глава 9
– МАМ, ВСЕ НОРМАЛЬНО, – говорит Фрэнки и бежит за губкой. – Я уберу.
– Мы и дня тут не пробыли, а ты уже все испортила!
Тетя Джейн вырывает губку и, встав на колени, одной рукой вытирает пролившуюся под стол колу, а другой – слезы.
