Все это мне знакомо: на школьной вечеринке Фрэнки, увязавшись за Йоханом, исчезла так же внезапно. Я понимаю, что мне стоит спрятаться за спинами и подождать, пока все закончится. Судя по всему, с этим татуированным незнакомцем она зашла гораздо дальше, чем с учеником по обмену на футбольном поле.
Я жду еще пару минут, а потом подхожу ближе и выразительно покашливаю, нарушая идиллию. Фрэнки отстраняется от своего нового дружка и резко спрашивает:
– Тебе чего?
– За нами уже приехали, – отвечаю я.
Она поворачивается к парню и сообщает:
– Водители лимузинов не очень любят ждать.
Парень пожимает плечами и разжимает объятия, по-прежнему держа руку где-то в районе ее задницы.
– Это Рэт, – говорит Фрэнки. – Он басист Plazma, тех ребят, которые играли на разогреве. Он дружит с Джеем Гарра из HP и собирался меня с ним познакомить, пока ты не пришла.
– Эм… Ладно. Круто. – Я решаю промолчать о том, что у басиста Plazma нет татуировок (такую деталь легко заметить из пятого ряда).
– Гарра разбирается в девочках, – сообщает нам самозванец и игриво подмигивает. – Я тоже. Все басисты в этом шарят. А как тебя зовут?
– Меня зовут Уходим. Уходим Прямо Сейчас.
Я хватаю за руку Фрэнки, которая посылает Рэту воздушный поцелуй, и веду ее к парковке.
– Итого у меня семь, а у тебя сколько? Один, кажется? – Она вырывается и усмехается, очевидно, довольная собой.
– Все верно, Фрэнк. У меня один. Только один.
Я улыбаюсь и иду к машине, зажав под мышкой футболку с HP. Мое сердце стучит в ритм с барабанам и Скотти-О.
Глава 30
НАСТУПАЕТ НОЧЬ ПОСЛЕДНЕГО ДНЯ в Занзибар-Бэй. Но проводить остаток времени в компании спящей Фрэнки мне совсем не хочется. Я надеваю новую футболку и джинсовые шорты, ложусь в постель и, прежде чем выключить свет, снова ставлю телефон на беззвучный режим и аккуратно кладу под подушку. Спать остается ровно час и сорок пять минут.
Ощутив под щекой вибрацию, я мгновенно вскакиваю. На этот раз Фрэнки лежит в кровати, завернувшись в простыню, и, кажется, видит десятый сон.
Одеваться уже не надо, поэтому я просто беру шлепанцы и тихо покидаю комнату. Заскочив в ванную комнату на первом этаже, я поправляю волосы и проверяю, не пахнет ли изо рта, а потом выхожу из дома и в последний раз иду к Сэму в Smoothie Shack.
Добравшись до Аллеи художников, мы расстилаем покрывало на песке и надеемся, что и в этот раз нас никто не потревожит. Я рассказываю Сэму про ужин в ресторане и концерт Helicopter Pilot, от которого я по-прежнему на седьмом небе.
– То есть вы с Фрэнки помирились? – Сэм теребит выбившийся из моей прически локон и накручивает его на палец.
– Типа того, – отвечаю я. – Точнее, не совсем. Мы заключили временное перемирие.
– Я думаю, вы со всем справитесь.
Я вздыхаю:
– Давай не будем говорить про Фрэнки?
Сэм кивает и притягивает меня к себе. Мы лежим на покрывале, обнявшись, и любуемся видами в полной тишине. Меня завораживает ночное небо, всевидящее и такое далекое, подсвеченное росчерками падающих звезд.
– Странно думать о том, что ты уедешь, – признается Сэм, сжимает мои пальцы и возвращает с небес на землю.
– Так не думай об этом. У нас еще несколько часов в запасе.
Он улыбается и целует меня, прямо как в ту ночь. Но теперь я запоминаю абсолютно все. И как только Сэм ложится сверху и прижимается ко мне голым животом, вдавливая мое тело в покрывало, а покрывало – в песок, я понимаю, что сегодня не нужно терпеть и ждать пока я волшебным образом перейду из пункта A в пункт B и наконец-то смогу начать взрослую жизнь. Нет, в этот раз все иначе.
Волны набегают на берег, будто собираются поцеловать наши ноги. Занимается рассвет – звезды меркнут, небо розовеет. Я понимаю, что, скорее всего, вижу Сэма в последний раз. Наши жизни могут сложиться как угодно, но этот момент навсегда останется особенным. Волшебное мгновение, в котором на фоне мерцающего черного океана сливаются день и ночь.
Я надеваю кофту Сэма прямо на голое тело, ложусь рядом и смотрю на небо.
– Так странно, – говорю я и прижимаюсь к нему ногами, – мне совсем не грустно. Конечно, я буду по тебе скучать, но сейчас все так…
– Хорошо, – продолжает за меня Сэм.
Я улыбаюсь.
– Спасибо, что выслушал вчера историю про Фрэнки, Мэтта и все остальное.
– Не благодари, – отвечает Сэм.
– Кстати, представляешь, ее ужалила медуза! – Я смеюсь, вспоминая вчерашний спектакль.
– Непобедимая Фрэнки пала жертвой какой-то медузы?
– Да еще и крошечной! А потом Ред рассказал нам про концерт, и Фрэнки волшебным образом исцелилась. Просто чудо какое-то.
Сэм смеется, смотрит на меня и в последний раз обнимает, позволяя прижаться к его груди.
Небо светлеет. Мне пора возвращаться. Ведь еще нужно собраться, да и дядя Ред с тетей Джейн проснутся совсем скоро, чтобы загрузить вещи в машину.
Я одеваюсь и отдаю Сэму его кофту.
– Оставь себе, – говорит он. – Будешь меня вспоминать.
– Для этого не нужна кофта, – отвечаю я, но все-таки снова надеваю ее.
– Тогда просто оставь. Она же классная.
– Договорились.
Сэм складывает покрывало, протягивает мне руку и направляется в сторону нашего дома.
– Я пойду одна, – говорю я. – Хочу последний раз полюбоваться пляжем. И вообще, скоро все проснутся.
Сэм кивает, обнимает меня за шею и нежно целует.
– Еще увидимся, Анна Эбби из Нью-Йорка, – шепчет он.
Я касаюсь пальцами его губ, последний раз смотрю ему в глаза и удаляюсь. Я оборачиваюсь только один раз: Сэм идет по пляжу, а потом исчезает вдалеке, превращается в крошечную точку, и только его черная футболка все еще выделяется на горизонте.
Я тебя совсем не знаю, и все-таки ты сыграл огромную роль в моей жизни, стал частью моей истории. Теперь мы неразделимо связаны.
Вернувшись, я понимаю, что все еще спят. Я ужасно устала, но при этом чувствую себя такой живой. Меньше всего сейчас хочется ложиться в кровать. Я проникаю в дом, пробираюсь через холл и, открыв дверь, выхожу на веранду.
Солнце еще не взошло, от океана дует прохладный ветер и оседает на коже крохотными каплями воды. Я гуляю босиком по влажной траве, совсем как в первый день, а затем сажусь на нижнюю ступеньку и вслушиваюсь в убаюкивающий шепот волн. По берегу, прямо напротив меня, важно вышагивает чайка. Может быть, она ждет новостей? Вся остальная живность где-то прячется. В воздухе, в воде и на земле нет никого, кроме меня и этой одинокой птицы. Я думаю о том, сколько раз упускала возможность признаться Фрэнки, что люблю ее брата.
