Кель подался вперед и прошептал Саше в ухо – наполовину выпевая, наполовину упрашивая:
– Ты слышишь, женщина? Приходи спеть со мной.
– Приходи, я дам тебе спасенье. Дам тебе спасенье, если ты придешь, – откликнулась Саша негромко. Мелодия была однообразной, стихи простыми, но это все же была песня, и она струилась с ее губ нежной мольбой.
– Приходи, я дам тебе укрытье. Дам тебе укрытье, если ты придешь, – подхватил Кель с того места, где она остановилась. Его губы коснулись мочки Сашиного уха, и все ее тело – от увенчанной короной головы до пальцев ног – охватила дрожь. Кель чувствовал, как стучит ее сердце, и продолжал петь так, словно в целом мире не было сейчас вещи важнее.
– Приходи, чтоб стать моей любовью. Стать моей любовью, если ты придешь.
В следующий миг он уловил отголосок колокольчика – один-единственный, на грани слышимости, почти воображаемый. Но его оказалось достаточно. Кель возвысил голос, осваивая тональность и струной вытягивая ее прямиком из бьющегося сердца. Ликующий благовест, чистый и радостный, становился все громче, и наконец чужая нота начала резонировать у него под кожей, поселилась в черепе, за глазами и в глубине живота. Его охватила эйфория, он дрожал от переполняющего его звука и ощущения триумфа, а пальцы все гладили и гладили рыжие волосы, отводя их от веснушчатых щек, – пока веки Саши не дрогнули и на Келя не взглянули глаза такие черные, что в сумраке ночи они казались бездонными. Они затягивали, заключали в себя, и еще несколько секунд в мире не было ничего, кроме отраженного света и эха между ними двоими.
– Я вижу тебя, – прошептала Саша. Она все еще дрожала, кончики пальцев ласкали лицо Келя.
Он склонился ближе, запустил руки в огненные волосы и накрыл ее рот своим.
– Я вижу тебя, – выдохнул он в приоткрытые губы. – И никогда не отведу взгляда.
Эпилог
Свет отразился от пустого трона, скользнул по широкой комнате, обшарил углы и пополз вверх по стене. Сейчас единственным обитателем этого места была тишина. Чьи-то крылья затрепетали под потолком, мимолетно нарушив абсолютное безмолвие. Виноградные лозы с листьями такими изумрудными, что в тенях они казались почти черными, оплетали камни и свешивались из окон, затрудняя путь солнцу и погружая зал в зеленый полумрак. Казалось, весь замок затаил дыхание.
Затем тишину прорезал громкий, уверенный крик, и крепость облегченно выдохнула. На свет появился ребенок. Девочка. Первая дочь короля Келя и королевы Сирши – и новая дочь Каарна. Мать страстно желала ее появления, а отец, впервые взяв на руки, расплылся в широкой улыбке. Четверо братьев смотрели на кроху со смесью обожания и недоверия. Принцесса Кора наконец пожаловала домой.
Слуги не один день готовились к ее рождению, и теперь замок торжествовал вместе с людьми, обещая привет и приют каждому, кто постучится в ворота. Дерево блестело, гобелены сверкали, а портреты королей были тщательно протерты от пыли. Длинная череда белокурых монархов благосклонно взирала на снующую по коридорам челядь – все, кроме последнего. Его волосы были чернее воронова крыла, глаза метали молнии, а уголки губ даже не пытались приподняться в улыбке. Золотую корону он носил так, словно она была сделана из терна и причиняла ему невыносимые мучения. Изображенная рядом женщина – ее корона сидела на волосах так же естественно, как веснушки на бледной коже, – смотрела на супруга полным нежности взглядом, сжимая его ладонь в своих. Она вообще редко выпускала его руку.
Некоторые поговаривали, что юный Кель, старший принц Каарна, был на самом деле сыном покойного короля. Он родился всего через шесть месяцев после того, как Арен умер, а Целитель принес клятвы Провидице. Однако шли годы, и у окружающих оставалось все меньше сомнений. Для своего возраста мальчик был необычайно рослым и унаследовал от отца светлые глаза и темные кудри. Любой бросивший на него взгляд безошибочно узнавал джеруанскую породу.
Мать не раз замечала, как он сидит со склоненной головой, прислушиваясь к звукам, которые ей были недоступны, и повторяя мелодии, которым она его не учила. Отец показал ему, как приложить пальцы к грудке умирающей птицы, – и та радостно взмыла в воздух у них на глазах.
Близнецы Петер и Гиббус появились на свет через два года после старшего брата и получили имена в честь людей, отдавших жизнь Джираенскому морю. Рыжие волосы и яркие глаза придавали им сходство с озорными эльфятами. Прадерево немедленно признало потомков и не раз раскидывало ветви и сдвигало крону, следя, чтобы малыши не свалились во время игр в лесу. Стены их детской были увиты цветами, а прислуга то и дело находила в тумбочке Петера пророщенные зерна кукурузы.
Когда король назвал четвертого сына Луцианом Максимусом, все отметили прекрасное имя, но очень немногие знали, что оно было выбрано в память о верном коне и любимом псе. Как и его тезки, Луциан Максимус обожал бегать, летать и плавать – и впервые преобразился, когда ему не было еще и трех. Королева Сирша обнаружила в кроватке сына ворчащего медвежонка и обзавелась первой седой прядью.
Каарн рос. Дендар процветал. Люди вернулись, а вольгары ушли навсегда. Холмы и леса полнились дичью, пастбища пестрели скотом и пышногривыми табунами. Собаки лаяли, ленивые кошки грелись на каменных стенах, крикливые цыплята бегали по двору и дразнили запертых в загоне свиней.
Лес тоже разросся, приняв новое поколение Ткачей, чьи дни подошли к концу. Деревья не вели счет времени и не замечали смены сезонов. Они просто росли, безмолвно несли свой караул и щедро делились дарами с людьми. Порой Целитель благоговейно касался стволов, приветствуя и благодаря стражей Каарна, – и те кивали ему лиственными головами, тихо благодаря в ответ.
Благодарности
В первую очередь спасибо моему мужу и детям. Под конец работы над книгой я обычно страшно устаю, становлюсь раздражительна и почти невыносима, но вы все равно меня терпите и любите.
Спасибо моей помощнице Тамаре, что всегда находит для меня время, помогает оставаться собранной и эффективной, а еще героически закрывает дыры в графике. Своим писательским успехом я во многом обязана нашей дружбе.
Спасибо Николь Карлсон за неизменную поддержку и сообщения поздним вечером, которые здорово вдохновляли меня в процессе работы. Твоя любовь к этой рукописи помогла мне полюбить ее еще сильнее.
Спасибо моим издателям и читателям по всему миру, букблогерам и книжным группам, – я перед вами в огромном долгу.
Джейн Дистел и Лорен Абрамо – спасибо за вашу поддержку и заботу! Я точно знаю, что работаю с лучшими литературными агентами на свете.
Наконец, Кэри Уайт – ты мое благословение. Спасибо за редактуру, за вдумчивость, за то, что помогла сделать идею настоящей книгой. Без тебя бы ничего не получилось!
