— Ты ведь сказал, что не играешь в футбол.
— Я солгал.
— Ты не должен этого делать.
— Что ж, вот станешь подростком, сам будешь постоянно это делать.
Он качает головой.
— Я так не думаю.
Я усмехаюсь.
— Позвони мне, когда тебе будет шестнадцать. Даю гарантию, твое мнение изменится, — говорю я и направляюсь к себе. В коридоре я натыкаюсь на К и ару.
Ее хвост растрепался, и почти все волосы выбились наружу. Я никогда не встречал девчонки, которая меньше нее заботилась бы о своем внешнем виде.
— Куда это ты направляешься такая разодетая? — шучу я.
Она прочищает горло, словно не знает, что ответить.
— На пробежку, — говорит она.
— Зачем?
— Просто, для тренировки. Ты… можешь присоединиться.
— Нет, пожалуй. — Я всегда считал, что специально спортом занимаются только офисные клерки, и то только потому, что большую часть дня просиживают свои штаны в офисах.
Она идет дальше, но я окликаю ее:
— Киара!
Она оборачивается.
— Скажи Таку держаться от меня подальше. И насчет твоего расписания в душе…
Я сразу дам ей понять, как обстоят дела и кто здесь командует. Ее отец может сколько угодно диктовать мне свои правила, которым я не собираюсь следовать, но никто, особенно какая-то gringa, не будет указывать мне, когда принимать душ. Я скрещиваю на груди руки и говорю ей четко и ясно:
— Я не следую расписаниям.
— Что ж, а я д-да, так что п-привыкай, — говорит она и спускается вниз по лестнице.
Я возвращаюсь в свою комнату и остаюсь там до утра, когда меня будит голос профессора.
— Карлос, если ты еще не встал, пошевеливайся. Мы выходим через час.
Когда я слышу, как шаги за дверью стихают, я выбираюсь из кровати и иду в ванную. Я открываю дверь и застаю внутри Брэндона, чистящего зубы. Он перепачкал пеной от пасты весь наш умывальник и все свое лицо, и это выглядит так, словно у него бешенство.
— Поторопись, cachorro
[46], мне нужно отлить.
— Я не знаю, что значит твое ча-ча-чо-ро.
Парень не силен в испанском, это точно.
— Хорошо, — говорю я. — Ты и не должен.
Я стою, прислонившись к дверному косяку, пока Брэндон заканчивает умываться. Дверь в комнату Киары открывается, она выходит полностью одетая. Хотя одеждой назвать то, что на ней, сложно. Волосы снова собраны в вечный хвост, на ней желтая футболка с надписью «ИСКАТЕЛЬ ПРИКЛЮЧЕНИЙ» на груди, мешковатые коричневые шорты и походные ботинки.
Один взгляд на меня, и ее глаза расширяются, а щеки заливаются краской. Она отворачивается.
— Ха-ха-ха! — смеется Брэндон, показывая на мои боксеры. Я сам смотрю вниз, чтобы убедиться, что мои собственные особенно дерзкие части тела никак себя не выдают. — Киара видела твои трусы! Киара видела твои трусы! — напевает он.
За пару секунд она исчезает внизу. Я смотрю на Брэндона, слегка прищуриваясь.
— Тебе когда-нибудь говорили, что ты маленькое надоедливое дерьмишко?
Брэндон ахает и прикрывает рукой рот.
— Ты сказал плохое слово.
Я мысленно закатываю глаза. Мне и правда пора начать ругаться на испанском при этом малóм, так, чтобы он не понимал моих слов. Или мне просто нужно победить этого мальчугана в его же игре.
— Вот и нет. Я сказал, что ты маленькая надоедливая мартышка.
— Нет! Ты сказал дерьмишко.
Я ахаю и прикрываю рукой рот, показывая на него пальцем, словно двухлетний.
— Ты сказал плохое слово.
— Ты первый его сказал, — спорит он. — Я только повторил.
— Я сказал мартышка. Ты сказал что-то, что рифмуется с этим. Я все расскажу твоим родителям. — Я открываю рот так, словно вот-вот наябедничаю. Я не собираюсь этого делать, но маленький diablo
[47] об этом не знает.
— Нет! Пожалуйста, не говори никому.
— Хорошо. Я тебя не выдам. На этот раз. Теперь мы сообщники.
Он хмурит свои маленькие бровки.
— Я не знаю, что это значит.
— Это значит, что мы не выдаем друг друга взрослым.
— Но что, если ты сделаешь что-нибудь нехорошее?
— Тогда ты молчок.
— А если я сделаю что-нибудь нехорошее?
— Тогда я молчок.
Он на минутку задумывается.
— Значит, если ты увидишь, как я беру печенье из ящика?..
— Не скажу ни слова.
— А если мне не хочется чистить зубы?
Я пожимаю плечами:
— Ты можешь идти в школу с плохим запахом изо рта и дырками в зубах, мне дела нет.
Брэндон широко улыбается и протягивает мне руку.
— Вы заключаете выгодную сделку, партнер.
Партнер? Я наблюдаю, как Брэндон возвращается в свою комнату, и задумываюсь: это я только что обвел вокруг пальца малого или он только что обвел вокруг пальца меня?
18. Киара
ЧТО Ж, ДЛЯ МЕНЯ больше не секрет, в чем Карлос спит по ночам. В своих боксерах. Только в них. Мне пришлось заставить себя отвернуться, потому что я откровенно таращилась. У него оказалось больше татуировок, чем я видела на его бицепсе и предплечье. На груди я заметила небольшого размера змейку, а когда мой взгляд спустился чуть ниже, я увидела часть надписи из черных и красных букв, выглядывающей из-под резинки его трусов. И хотя мне очень интересно, что каждая из них значит и при каких обстоятельствах он их сделал, я ни за что его не спрошу.
Мама ушла около часа назад, чтобы открыть свою лавку. Сегодня моя очередь готовить на всех завтрак. Папа набрасывается на яичницу с тостом, которые я только что выложила на его тарелку. Я знаю, что он ждет Алекса, который должен вот-вот появиться, и, вероятно, прокручивает у себя в голове все, что они собирались сказать Карлосу этим утром.
Я точно не хочу присутствовать при этом разговоре, и мне, признаться, немного стыдно за то, как я повела себя с Карлосом прошлой ночью. Последнее, что ему сейчас нужно, — это еще один человек, который, по его мнению, настроен против него.
— Пап, — спрашиваю я, подсаживаясь к нему, — что ты собираешься ему сказать?
— Правду. Что, когда судья озвучит приговор, я надеюсь, ему позволят записаться в программу «Горизонты», вместо того чтобы отсиживать срок.
