— Спокойной ночи, Рейсер, — говорит Карлос, выходя вслед за мамой из комнаты.
— Спокойной ночи, Герреро. Киара, раз Карлос не хочет рассказывать мне историю, споешь мне песенку? Или сыграешь со мной в игру с буквами? Пожалуйста, — упрашивает меня Брэн.
— Выбери что-то одно, — прошу я.
— Буквенная игра. — Мой братишка садится ко мне спиной и задирает пижаму.
Мы играем с ним в эту игру с тех пор, как ему исполнилось три. Кончиком пальца я черчу на его спине букву. Он должен угадать, что это за буква.
— А, — гордо говорит он.
Я рисую еще одну.
— Х!
И еще.
— Д… нет, Б! Да?
— Да, — говорю я ему. — Хорошо, еще одну. А потом спать. — Я вывожу еще одну букву.
— З!
— Правильно. — Я целую его в лоб и в последний раз поправляю его одеяло.
— Люблю тебя, — говорю я.
— И я тебя. Киара?
— Да?
— Скажи Карлосу, что я и его люблю. А то я забыл.
— Скажу. А теперь спи.
Карлос стоит в коридоре, прислонившись к стене. Моя мама куда-то пропала, возможно, ушла смотреть телевизор в гостиную вместе с папой.
— Я слышал, так что не нужно мне ничего передавать, — говорит Карлос.
Его привычное самодовольство испарилось. Он кажется уязвимым, словно сказанные Брэндоном слова о том, что он его любит, смогли пробить тот эмоциональный барьер, который он все это время удерживал. Теперь я вижу проблески настоящего Карлоса.
— Хорошо. — Я смотрю на свои ботинки, потому что, по правде говоря, не могу выдержать его взгляд. Он слишком проникновенный и глубокий в эту минуту. — Еще раз спасибо за то, что играешь с ним. Ты ему очень нравишься.
— Это потому, что он совсем меня не знает.
29. Карлос
ПЕРЕД НАЧАЛОМ ЗАНЯТИЙ я иду к футбольным трибунам, чтобы найти Ника. Конечно же, он стоит там и курит косяк. На его лице проскальзывает паника, но уже спустя секунду он прячет ее за улыбкой.
— Здорово, чувак. Как ты? Слышал, тебя арестовали на прошлой неделе. Это дерьмово.
Он протягивает мне самокрутку.
— Затянешься?
Я хватаю его за грудки и вжимаю в металлическую конструкцию.
— Почему ты меня подставил?
— Ты спятил! Я не знаю, о чем ты говоришь, — оправдывается он. — Зачем мне тебя подставлять?
Я вмазываю ему по лицу, и он плавно оседает на землю.
— Теперь вспомнил?
— Вот черт! — вырывается у Ника, когда я нависаю над ним. Я готов выбивать из него дерьмо, пока он не расколется. Если он имеет что-то общее с Guerreros и Уэсом Девлином, это может быть опасно для Киары и всей семьи Вестфордов из-за того, что я с ними живу. Я не могу этого допустить.
Я снова хватаю его за ворот рубашки и поднимаю.
— Скажи мне, почему ты подсунул наркотики мне в шкафчик. И лучше поскорее, потому что я в очень плохом настроении с тех самых пор, как копы надели на меня наручники.
Он поднимает руки, сдаваясь.
— Я только пешка, Карлос, как и ты. Мой поставщик, этот чувак Девлин, велел мне подложить наркотики. Я не знаю зачем. У него была пушка. И он дал мне ту банку и сказал подбросить в твой рюкзак, иначе мне крышка. Я не знаю почему. Клянусь, это была не моя идея.
Значит, мне остается выяснить, чья. Проблема в том, что теперь мне придется связаться с Девлином и озираться по сторонам всякий раз, как выхожу на улицу.
— Карлос, твоя очередь рассказать нам что-нибудь.
После школы в «Горизонтах» все взгляды обращены на меня. Бергер ждет, что я выложу свою душу на всеобщее обозрение. Как будто недостаточно дерьмово уже то, что мне приходится слушать их глупые истории о том, например, как отец Джастина постоянно называет его идиотом, или что Кено — герой дня, потому что на выходных его друзья пили пиво, а он не поддался давлению большинства.
Что за дерьмо! Миссис Бергер смотрит на меня поверх своих очков.
— Карлос?
— Да?
— Хочешь поделиться чем-то, что произошло с тобой за прошедшую неделю? Может быть, какое-то событие повлияло на тебя?
— Вообще-то не очень.
Зана фыркает, поджимая свои накрашенные блеском губы.
— Карлос считает себя слишком крутым, чтобы делиться с нами новостями и мыслями.
— Да, — вставляет Кармела. — Почему ты считаешь, что лучше всех нас, а?
Кено смеривает меня тяжелым взглядом, очевидно стараясь внушить мне страх. Мне становится интересно, знает ли он что-либо о Девлине. Мне точно не стоит ожидать поддержки от мексиканской части команды, так что я перевожу взгляд на Джастина.
— Можешь делать, что хочешь, — говорит Джастин, парень с зелеными волосами. — Если меня это не касается.
Что, черт возьми, это должно значить? Куинн таращится в пол. Бергер чуть наклоняется в мою сторону.
— Карлос, ты здесь уже неделю, но так и не раскрылся. Каждый из членов этой группы поделился с тобой частичкой себя. Почему бы тебе не рассказать что-нибудь из того, что недавно происходило в твоей жизни, чтобы твои друзья могли почувствовать себя сопричастными?
Она и правда полагает, что мне не плевать на этих людей? Она что, сумасшедшая?
— Просто скажи уже хоть что-нибудь, — ворчит Зана.
— Да, — соглашается Кено.
Бергер смотрит на меня своим фирменным взглядом «мы здесь для тебя».
— Наша группа держится вместе, потому что каждый делится частью себя с другими. Думай об этом, как о связующем материале, который объединяет нас в группу. Мы здесь помогаем друг другу, и никто не оказывается за бортом.
Она хочет связующий материал? Я дам ей связующий материал. Я не собираюсь выкладывать дерьмо о Нике или Девлине, но мои мысли занимает еще кое-что. Я поднимаю руки, сдаваясь.
— Ладно. Я чуть не поцеловал эту девчонку, Киару, в среду. Это было на вершине чертовой горы, на которую она заставила меня подняться. — Я качаю головой, раздражаясь при одном лишь воспоминании об этом. Проблема в том, что за последние два дня я не мог перестать думать, каким мог бы быть тот поцелуй.
Кено подается вперед.
— Она тебе нравится?
— Нет.
— Тогда почему ты чуть не поцеловал ее? — спрашивает Зана.
Я пожимаю плечами.
— Чтобы доказать кое-что. — Теперь все они смотрят на меня еще пристальней.
— Что именно доказать? — спрашивает Бергер.
— Что я целуюсь лучше, чем ее парень.
