— Ну, расистом я бы его точно не назвал, — отвечает Так.
— Ответь на вопрос.
Так усмехается.
— Так что, он меня и правда так называет?
— Нет. Он считает, что мы пара.
— Готов поспорить, он даже не знаком ни с одним гомосексуалом. Вокруг этого парня защитное поле из тестостерона толщиной в милю.
Когда мы подбегаем к Каньон-парку, я останавливаюсь.
— Ты так и не ответил на мой вопрос, — говорю я, восстанавливая дыхание.
Я привыкла бегать, но сегодня мое сердце бьется чаще, чем обычно, и мне отчего-то тревожно. Так поднимает руки вверх.
— Мне нет дела до того, называет он меня голубым или нет, потому что я и правда голубой. Он мексиканец, и что такого, если я называю его мексиканцем?
— Ничего. Меня бесит, что ты называешь его моим мексиканцем.
Так, прищурившись, смотрит на меня. Его лицо приобретает задумчивое выражение, словно он пытается найти скрытый смысл в моих словах.
— О боже мой!
— Что?
— Да он тебе нравится. Как же я раньше этого не заметил! Вот почему ты снова начала заикаться… это все из-за него!
Я закатываю глаза и фыркаю.
— Он мне не нравится.
Я побежала вдоль дорожки, игнорируя предположения Така.
— Поверить не могу, что ты на него запала, — воркует Так, тыча меня в бок указательным пальцем.
Я ускоряю темп.
— Эй, притормози. — Я слышу, как Так тяжело дышит позади меня. — Хорошо, хорошо. Я не буду называть его твоим мексиканцем. Или говорить, что он тебе нравится.
Я замедляюсь и жду, пока он меня нагонит.
— Он думает, что мы с тобой встречаемся, и меня это вполне устраивает. Не дай ему понять, что это не так, хорошо?
— Если ты этого хочешь.
— Хочу.
На вершине скалы мы останавливаемся, чтобы полюбоваться городом у подножия, а после направляемся домой. Алекс и Карлос стоят возле моей машины на подъездной дорожке. Карлос бросает на нас короткий взгляд и запрокидывает голову.
— Вы, ребята, оделись в одинаковую одежду. Меня сейчас стошнит. — Он показывает в нашу сторону пальцем. — Видишь, Алекс. Помимо всего прочего мне приходится иметь дело с одинаково одевающимися белыми людьми.
— Мы не одеваемся одинаково, — начинает оправдываться Так, но, обратив внимание на мою футболку, пожимает плечами. — Разве что сегодня.
Я и не заметила. И Так, очевидно, тоже. На нас обоих черные футболки с большими белыми надписями «НЕ БОЙСЯ РАБОТЫ — ОДОЛЕЙ ВЫСОТЫ!». Каждый из нас купил по такой после того, как мы забрались на гору Принстон в прошлом году. До Принстона никто из нас не одолевал фортинера — так в Колорадо называют горы высотой более четырнадцати тысяч футов.
Карлос смотрит на меня.
— Что вы делаете с моей машиной? — спрашиваю я его, меняя тему.
Он смотрит на Алекса.
— Мы просто любовались ей, — говорит Алекс. — Так ведь, Карлос?
Карлос отступает от моей «Монте-Карло».
— Да. Точно. — Словно смутившись, он прочищает горло и засовывает руки в карманы.
— Мама просила отвезти тебя в магазин за продуктами. Я только поднимусь к себе за сумкой и ключами, и мы сразу поедем.
По пути в свою комнату я задумываюсь, было ли хорошей идеей оставлять Карлоса и Така вместе. Эти двое совсем не ладят. Я беру со своей кровати сумку и уже собираюсь идти обратно, как замечаю Карлоса, стоящего в дверном проеме. Он потирает ладонью лоб и вздыхает.
— Все в порядке? — спрашиваю я, подступая чуть ближе.
— Да, но можем мы поехать одни? Ты и я, без Така. — Он переминается с ноги на ногу, как будто нервничает.
— Хорошо.
Он не двигается с места. Он выглядит так, словно хочет сказать что-то еще, поэтому и я остаюсь там, где стою. Чем дольше мы смотрим друг на друга, тем сильнее я нервничаю. Карлос не пугает меня, нет, просто, когда он рядом, воздух словно наполняется электричеством. А видеть его уязвимым, как сейчас, — это возможность еще разок взглянуть на настоящего Карлоса, вокруг которого нет плотной защитной стены.
Я так сдерживалась, когда он чуть не поцеловал меня на Куполе в среду, и теперь, даже несмотря на то что Так и Алекс ждут нас на улице, я чувствую непреодолимое влечение к этому парню, такое сильное, какого я никогда не ощущала прежде.
— Ты переоденешься? — спрашивает он, опуская взгляд на мою футболку «НЕ БОЙСЯ РАБОТЫ — ОДОЛЕЙ ВЫСОТЫ!», на которой за время пробежки проступили пятна от пота. — Ты ведь не поедешь в этой футболке?
— Ты слишком зациклен на внешности.
— Это лучше, чем совсем за ней не следить.
Я закидываю на плечо свою сумку и машу рукой, чтобы он убрался с дороги. Он отступает в сторону.
— Кстати о внешности, ты когда-нибудь вообще снимаешь эту дурацкую резинку с волос?
— Нет.
— Твой хвост похож на собачий.
— Чудесно.
Я прохожу мимо него, мотнув головой так, чтобы ударить его своим хвостом. Он ловит мои волосы за считаное мгновение до того, как они хлестнули бы его по лицу. Но вместо того чтобы дернуть меня за них, он пропускает пряди через пальцы. Я оборачиваюсь и вижу на его лице улыбку.
— Что?
— У тебя мягкие волосы. Никогда бы не подумал.
То, что Карлос вообще обратил внимание на мои волосы, заставляет меня задержать дыхание. Я сглатываю слюну, когда он протягивает руку и снова пропускает сквозь пальцы мои волосы. В этом движении есть что-то интимное.
Он качает головой.
— Когда-нибудь, Киара, мы с тобой угодим в неприятности. Ты ведь и сама это знаешь?
Я хочу попросить его пояснить, что он имеет в виду под «неприятностями», но сдерживаю себя. Вместо этого говорю:
— Я держусь подальше от неприятностей. — И выхожу из комнаты.
Снаружи нас дожидаются Так и Алекс.
— Чем вы двое там так долго занимались? — спрашивает Так.
— Вряд ли ты захочешь знать, — парирует Карлос и переводит взгляд на меня. — Скажи ему, что он с нами не едет.
Так закидывает руку мне на плечо.
— О чем это он, пирожочек? Я думал, что мы с тобой поедем ко мне и… ну ты знаешь. — Он играет бровями и шлепает меня по попе.
Мой лучший друг так сильно переигрывает роль бойфренда, что вряд ли способен кого-нибудь убедить, но Карлос, похоже, купился, потому что на его лице отразилось полное отвращение. Я наклоняюсь к уху Така:
— Давай не на людях, пирожочек.
Он шепчет мне в ответ:
