— Черт. — Я спрыгиваю с кровати. — Чуть не забыла. Мне нужно в город забрать кое-что из автомастерской.
— Только не говори, что это плюшевые игральные кости, которые ты хочешь прицепить на свое зеркало заднего вида.
— Это не плюшевые игральные кости. Это радиоприемник. Винтажный.
— О, славненько! Винтажный, прямо как твоя машина! — саркастично передразнивает Так, пару раз хлопая в ладоши в притворном энтузиазме.
Я закатываю глаза.
— Хочешь со мной?
— Нет. — Он закрывает мою тетрадь и засовывает ее обратно в стол. — Последнее, чем я хочу сейчас заниматься, — это ошиваться рядом, пока ты разговариваешь о машинах с людьми, которым тоже не все равно.
После того как я забрасываю Така домой, я еду пятнадцать минут до автомастерской МакКоннелла. Паркую машину перед входом и нахожу Алекса, одного из механиков, который стоит, склонившись над двигателем «Фольксвагена-жука». Алекс был одним из студентов моего отца. Как-то в прошлом году после очередного семинара папа узнал, что он работает в мастерской. Он рассказал Алексу о «Монте-Карло» 1972 года, которую я собирала по кусочкам, и с тех самых пор он помогал мне в поисках запчастей.
— Привет, Киара. — Он вытирает руки о рабочие штаны и просит меня подождать, пока он принесет приемник. — Вот он, — говорит Алекс, открывая коробку.
Он вытаскивает радио из пупырчатой пленки. Провода торчат из него, словно паучьи лапки, но в целом он просто идеален. Я знаю, что мне не стоит так радоваться простому приемнику, но с ним приборная панель будет выглядеть цельно. Тот, что был установлен в моей машине, никогда не работал, и пластик спереди треснул, поэтому Алекс обещал поискать в интернете достойную замену.
— Правда, у меня не было возможности его протестировать, — говорит он, оглядывая каждый провод, чтобы убедиться, что все контакты целы. — Я должен был забрать брата из аэропорта, поэтому не смог прийти на работу пораньше.
— Он приехал погостить из Мексики? — спрашиваю я.
— Он не в гостях — с завтрашнего дня пойдет в выпускной класс во «Флэтайрон», — говорит Алекс, заполняя квитанцию. — Ты ведь тоже там, верно?
Я киваю. Он засовывает приемник обратно в коробку.
— Нужна помощь в установке?
Пока я не увидела его, я так не думала, но теперь засомневалась.
— Может быть, — говорю я. — В последний раз я напортачила с проводами.
— Тогда не плати за него сейчас, — говорит он. — Если у тебя будет завтра время после уроков, подъезжай — и я его установлю. Заодно попробуем его в работе.
— Спасибо, Алекс.
Он отрывает взгляд от квитанции и постукивает по столу ручкой.
— Я знаю, что это прозвучит loco
[17], но можешь показать моему брату школу? Он тут никого не знает.
— У нас в школе есть программа помощи новеньким, — говорю я, гордая, что могу быть полезной. — Я могу подождать вас завтра в кабинете директора и официально вызваться быть его гидом. — Прежняя Киара была слишком застенчивой и никогда не предложила бы ничего сама, но я теперь новая Киара.
— Должен тебя предупредить…
— Насчет чего?
— С моим братцем бывает непросто.
Мои губы расплываются в широкой улыбке, ведь, как правильно подметил Так…
— Я люблю вызовы.
3. Карлос
— НЕ НУЖЕН МНЕ никакой гид.
Это первые слова, которые вырываются из моего рта, когда мистер Хаус, директор «Флэтайрон Хай», представляет мне Киару Вестфорд.
— Мы гордимся своими программами адаптации для новых учеников, — говорит мистер Хаус Алексу. — Она помогает легче перенести смену обстановки.
Мой брат кивает.
— Никаких вопросов с моей стороны. Мне идея нравится.
— А мне нет, — бурчу я. Мне не нужен чертов гид, потому что (1) судя по тому, как Алекс поприветствовал Киару пару минут назад, ясно, что они знакомы, к тому же (2) девчонка совсем не красотка: ее волосы собраны в высокий хвост, она одета в кожаные походные ботинки, укороченные спортивные леггинсы от Under Armour и огромную футболку с надписью «ВПЕРЕД В ПОХОД!» чуть ли не до колен, и, наконец (3), мне не нужна нянька, особенно если ее подогнал мне мой брат.
Мистер Хаус усаживается в свое большое коричневое кожаное кресло и выдает Киаре копию моего расписания. Отлично, значит, теперь эта девчонка знает, где мне положено быть в любую секунду в течение дня. Если бы это не было так унизительно, это было бы даже забавно.
— Это большая школа, Карлос, — говорит Хаус, как будто я не в состоянии самостоятельно сориентироваться по карте. — Киара — образцовая ученица. Она покажет тебе твой шкафчик и будет провожать тебя на занятия в течение первой недели.
— Ты готов? — спрашивает девчонка, широко улыбаясь. — Звонок на первый урок уже был.
Могу я попросить другого гида, такого, который не так рад находиться в школе в 7.30 утра? Алекс отсылает меня жестом руки, и меня так и подмывает показать ему средний палец, но я не уверен, что директор хорошо это воспримет.
Я выхожу вслед за образцовой ученицей в пустой коридор и думаю, что попал в ад. Стены сплошь заставлены шкафчиками, а там, где еще осталось свободное место, развешаны плакаты. На одном из них написано: «ДА, МЫ МОШЕМ! — МЕГАН МОШ В ПРЕЗИДЕНТЫ ШКОЛЫ», на другом: «ДЖЕЙСОН ТОТ — ТОТ, КТО ВАМ НУЖЕН НА ПОСТУ КАЗНАЧЕЯ В ШКОЛЬНОМ СОВЕТЕ», среди них даже можно найти призывы от людей, которые хотят «СДЕЛАТЬ ЗДОРОВЫЕ ОБЕДЫ ДЛЯ УЧАЩИХСЯ НОРМОЙ! — ГОЛОСУЙТЕ ЗА НОРМА РЕДДИНГА».
Здоровые обеды? Черт, да в Мексике ты ел то, что приносил из дома, или то дерьмо, которое давали, и не жаловался. У тебя не было выбора. Там, где я жил, люди ели, для того чтобы выжить, не заморачиваясь подсчетом калорий и углеводов. Не сказать, чтобы в Мексике не было тех, кто жил, словно короли. Как и в Америке, в каждом из тридцати одного мексиканского штата есть богатые районы… но моей семье не довелось пожить ни в одном из них.
«Флэтайрон» не для меня, и уж точно я не хочу таскаться всю неделю за этой девчонкой. Интересно, сколько образцовая ученица способна вынести, прежде чем сама от меня откажется?
Она показывает мне мой шкафчик, и я закидываю туда свои вещи.
— Мой шкафчик всего через два от твоего, — сообщает она мне, как будто это прекрасная новость. Когда я закончил, она устремляется по коридору, на ходу изучая мое расписание. — Класс мистера Хеннеси этажом выше.
— Dónde está el servicio?
[18] — спрашиваю ее я.
— А? Я не говорю по-испански. Je parle français — я говорю по-французски.
