— Встретимся здесь после урока. — Она убегает по коридору.
Зайдя в класс, я жду, когда Шевеленко поднимет глаза от стола и заметит меня. Она сидит, уткнувшись в свой ноутбук, отправляя что-то очень похожее на личный имейл.
Я прочищаю горло, чтобы привлечь ее внимание. Она бросает на меня короткий взгляд и меняет вкладки на экране компьютера.
— Выбирай любое место. Я проверю посещаемость через минуту.
— Я новенький, — говорю я. Ей следовало бы догадаться, ведь меня не было на ее уроках в течение двух недель, но ничего.
— Ты тот студент по обмену из Мексики?
Не совсем. Это называется «студент по переводу», но я не думаю, что эту женщину заботят детали.
— Угу.
Я замечаю капельки пота на ее покрытой пушком верхней губе. Я уверен: есть люди, которые, ну, знаете, могут ей с этим помочь. У моей тети Консуэлы была такая же проблема, пока моя мама не взяла ее и немного горячего воска и не оставила их в одной комнате.
— Ты говоришь на испанском или на английском? — спрашивает Шевеленко.
Я даже не уверен, что это законный вопрос, но ладно.
— На обоих.
Она выгибает шею и оглядывает аудиторию.
— Рамиро, подойди сюда.
Парень-латиноамериканец подходит к ее столу.
Он — более высокая копия лучшего друга Алекса, Пако. Когда Алекс и Пако были в выпускном классе, они угодили в перестрелку, и вся наша жизнь после этого перевернулась с ног на голову. Пако умер. Я не знаю, оправится ли хоть кто-то из нас полностью от случившегося. Когда моего брата выписали из больницы, мы сразу перебрались в Мексику, поближе к родне. С того момента ничего уже не было как прежде.
— Рамиро, это… — Шевеленко смотрит на меня. — Как тебя зовут?
— Карлос.
Она смотрит на Рамиро.
— Он из Мексики, ты из Мексики. Будет лучше, если вы, двое испаноговорящих, будете в паре.
Я иду за Рамиро к одному из лабораторных столов.
— Она это серьезно? — спрашиваю я.
— Вполне. В прошлом году я слышал, как Трудная Шеви полгода называла парня Ивана «русским», прежде чем выучила его имя.
— Трудная Шеви? — переспрашиваю я.
— Не смотри на меня так, — говорит Рамиро. — Не я это придумал. Это прозвище у нее уже лет двадцать.
Звенит звонок, но все по-прежнему болтают. Трудная Шеви вернулась к своему компьютеру, все еще занятая своим письмом.
— Me llamo Ramiro
[21], но это слишком по-иммигрантски, поэтому все зовут меня Рэм.
Мое имя тоже звучит по-иммигрантски, но я не чувствую необходимости наплевать на свои корни и представляться Карлом, только чтобы лучше вписаться. Глядя на меня, сразу можно понять: этот парень из Латинской Америки, так зачем притворяться? Я всегда обвинял Алекса в том, что он хочет быть белым. Он отказывался называться своим настоящим именем, Алехандро.
— Me llamo Carlos. Можешь звать меня Карлос.
Теперь, когда я внимательнее смотрю на него, я замечаю, что Рэм одет во что-то вроде футболки поло с дизайнерским логотипом. Может, его семья и из Мексики, но готов поспорить, что su familia
[22] не живет рядом с моей.
— Так что у вас тут есть, чтобы повеселиться? — спрашиваю я его.
— Легче ответить, чего здесь нет, — говорит Рэм. — Можно тусоваться в торговом центре на Перл-стрит, ходить в кино, в походы, кататься на сноуборде, заниматься рафтингом и скалолазанием, ходить на вечеринки с девчонками из Ниуота и Лонгмонта.
Ничто из этого списка не соответствует моему пониманию веселья, разве что вечеринки.
За столом впереди нас сидит та горячая девчонка Мэдисон. Вдобавок к облегающим шмоткам у нее длинные мелированные светлые волосы, широкая улыбка и сиськи даже более внушительные, чем у Бриттани. Не то чтобы я заглядывался на девушку своего брата, но их довольно сложно было бы не заметить. Мэдисон наклоняется ко мне через стол.
— Слышала, ты новенький, — говорит она. — Я Мэдисон. А ты?..
— Карлос, — выпаливает Рэм, прежде чем я успеваю что-то ответить.
— Уверена, он и сам может представиться, Рэм, — шипит она, заправляя волосы за ухо, демонстрируя при этом бриллиантовые серьги, настолько сверкающие, что они могли бы ослепить кого-нибудь, преломись о них солнечный свет под нужным углом. Она снова наклоняется в мою сторону и закусывает нижнюю губу.
— Ты тот новенький из Ме-хии-ко?
Меня всегда раздражает, когда белые ребята пытаются говорить так, словно они из Мексики. Интересно, что еще она обо мне слышала?
— Sí
[23], — говорю я.
Она игриво улыбается и придвигается еще ближе.
— Estás muy caliente
[24]. — Думаю, она только что сказала, что я горяч. В Ме-хии-ко мы использовали бы другое слово, но в принципе я ее понял. — Мне бы не помешал хороший репетитор по испанскому. Мой последний оказался полным неудачником.
Рэм прочищает горло.
— Qué tipa!
[25] Если ты не догадался, я был ее последним репетитором.
Я все еще смотрю на Мэдисон. У нее определенно все на месте, и она не стесняется демонстрировать свою привлекательность. Хотя мой обычный типаж — загорелые, экзотичные мексиканские chicas, я не могу представить себе парня, который устоял бы перед Мэдисон. И она знает об этом.
Когда другая девчонка зовет ее за соседний стол, я поворачиваюсь к Рэму:
— Так вы двое занимались вместе или встречались?
— И то и другое. Иногда одновременно. Мы расстались месяц назад. Послушай мой совет и держись от нее подальше. Она кусается.
— В прямом смысле? — спрашиваю я, улыбаясь.
— Честно, вряд ли ты захочешь приблизиться к ней настолько, чтобы узнать ответ на свой вопрос. Просто прими к сведению, что к концу наших отношений я превратился в ученика, а она — в репетитора. И это я не об испанском говорю.
— Está sabrosa
[26]. Я все-таки рискну.
— Тогда удачи, чувак, — говорит Рэм, пожимая плечами, в то время как Трудная Шеви встает и начинает урок. — Потом не говори, что я тебя не предупреждал.
В мои планы не входит становиться чьим-то парнем, но я не прочь буду привести девчонку-другую в квартиру Алекса, только чтобы доказать ему, что я — полная его противоположность. Я бросаю еще один взгляд на Мэдисон и получаю в ответ многообещающую улыбку. Да, она идеально подходит для того, чтобы вывести Алекса из себя. Она вылитая Бриттани, только без нимба над головой.
