— К вашему сведению, я решил записаться добровольцем.
— Я горжусь тобой. Но почему?
Я кряхчу от боли, но все же мне удается одарить его полу улыбкой.
— Хочу быть уверенным, что Киаре достался достойный парень, которому есть что ей предложить, помимо роскошного тела и лица, заставляющего ангелов лить слезы зависти.
— Ты хоть когда-нибудь выключаешь свое эго? — спрашивает меня Вестфорд.
— Да. — Когда его дочь целует меня, мое эго выбрасывается из окна.
56. Киара
Я ГЛАЖУ КАРЛОСА по руке и позволяю ему сжимать мою ладонь в своей, пока мы ждем, что доктор скажет о его ноге. Алекс тоже ни на шаг не отходит от Карлоса с того самого момента, как мы приехали в больницу. Он напуган и, похоже, винит себя за то, что не смог предотвратить ранение брата. Но все уже позади.
Мой папа выяснил, что их маме и брату в Мексике угрожали, и с их согласия организовал их переезд в Колорадо. Он также помогает найти им временное жилье, и это здорово.
— Папа говорит, что ты будешь жить, — говорю я Карлосу, наклоняясь ближе и целуя его в лоб.
— Это хорошо или плохо?
Ладно, Киара, пора признаться ему. Сейчас или никогда. Я придвигаюсь к нему так, чтобы только он мог меня слышать.
— Я… Я думаю, ты нужен мне, Карлос. Всегда будешь нужен.
Я поднимаю глаза. Взгляд Карлоса встречается с моим. Я хочу этого, я хочу его. Он и правда мне нужен. Мы нужны друг другу. Чем больше я узнаю его, тем больше меня подпитывают сила и энергия, исходящие от него. Я вижу, что Карлос хочет сказать что-то, чтобы заполнить молчание между нами, как обычно это делает, но он сдерживает себя. Мы все еще смотрим друг на друга, и я не отвожу взгляда. Не в этот раз.
Я медленно протягиваю дрожащую руку и прикасаюсь к его солнечному сплетению через ткань рубашки, желая забрать хотя бы часть его боли. Его дыхание стало тяжелее, и я чувствую, как сильно бьется его сердце. Он кладет ладонь на мое лицо и ведет большим пальцем по моей щеке. Я закрываю глаза, наслаждаясь его прикосновением, тая от тепла его руки.
— Ты опасная, — говорит он.
— Почему?
— Потому что ты заставляешь меня поверить в невозможное.
После операции вся моя семья собирается у кровати Карлоса. В дверь стучат. В комнату осторожно входит Бриттани.
— Спасибо, что позвонила мне, Киара, — говорит она.
Карлос велел мне позвонить прямо перед тем, как его увезли на операцию, и рассказал, что Алекс и Бриттани расстались.
— Не за что. Я рада, что ты здесь.
— И я, — говорит Карлос. — Но я под морфином, так что, возможно, тебе стоит записать это на диктофон. — Алекс собирается выйти из комнаты, но, когда он подходит к двери, Карлос выпаливает: — Алекс, подожди.
Алекс прочищает горло.
— Что?
— Я знаю, что еще пожалею о том, что сейчас скажу, но вы с Бриттани не можете расстаться.
— Мы уже расстались, — говорит Алекс, глядя на Бриттани. — Правда ведь, Бритт?
— Как тебе угодно, Алекс, — раздраженно отвечает она.
— Нет. — Он подходит к ней. — Это ты хотела расстаться. Mamacita, не перекладывай всю вину на меня.
— Ты хочешь, чтобы мы продолжали встречаться в тайне от моих родителей. Я не хочу. Я хочу на весь мир кричать, что мы вместе.
— Он боится, Бриттани, — говорит Карлос.
— Чего?
Алекс протягивает руку и заправляет светлую прядь за ее ухо.
— Что твои родители заставят тебя понять, что ты достойна лучшего.
— Алекс, ты делаешь меня счастливой, ты заставляешь меня работать над собой. Я вдохновляюсь твоими мечтами и хочу быть их частью. Хочешь ты того или нет, ты стал частью меня. Никто не может этого изменить. — Слезы текут по ее щекам, пока она смотрит на него. — Поверь мне.
Он обхватывает ее лицо руками и смахивает слезы. Без слов привлекает Брит к себе и заключает в крепкие объятия.
Через полчаса Алекс, Бриттани и мои родители уходят в кафетерий. В палату входит Так с вазой розовых гвоздик и воздушным шариком, на котором написано: «Пятьдесят процентов врачей выпускаются в худшей половине рейтинга своего курса — надеюсь, твоя операция прошла хорошо!».
— Привет, амиго! — говорит он.
— О, черт, — фыркает Карлос в притворном раздражении. Я рада, что он не утратил свой сарказм после всего.
— Тебя-то кто позвал?
Так ставит цветы на подоконник и широко улыбается.
— Ой, да брось. Не будь таким букой. Я здесь, чтобы поднять тебе настроение.
— Букетом розовых цветов? — спрашивает Карлос, показывая на вазу.
— Вообще-то, цветы для Киары, за то, что ей приходится терпеть тебя. — Он привязывает веревочку, на которой держится шарик, к спинке больничной койки. — Представь, что я твой персональный стриптизер… я хотел сказать, сиделка.
Карлос качает головой.
— Киара, скажи мне, что он только что не назвал сам себя стриптизером.
— Будь милым, — говорю я Карлосу. — Так приехал сюда, потому что волновался за тебя.
— Давай просто скажем, что я к тебе привязался, — признается Так, убирая с лица свои длинные волосы. — Да и вообще, не будь тебя у меня, мне было бы некого донимать, и моя жизнь не казалась бы такой прекрасной. Признай это, амиго… мы дополняем друг друга.
— Ты loco.
— А ты гомофоб, но я и Киара помогли тебе раскрыть потенциал. Ты можешь стать добропорядочным и толерантным человеком. — У Така звонит телефон. Он достает его из кармана и сообщает: — Это Джейк. Я скоро вернусь. — С этими словами он исчезает в коридоре, оставляя нас с Карлосом наедине. Ну, не совсем наедине. Брэндон сидит на стуле в углу, сосредоточенный на какой-то своей видеоигре.
Карлос берет меня за руку и затягивает к себе на кровать.
— До сегодняшнего дня я планировал уехать из Колорадо, — говорит он мне. — Не хотел больше быть обузой для твоих родителей и Алекса.
— А теперь? — обеспокоенно спрашиваю я, ожидая услышать, что он хочет остаться.
— Я не могу уехать. Твой отец сказал тебе, что мои ма и Луис скоро приедут?
— Да.
— Но это не единственная причина, по которой я остаюсь, chica. Я не могу оставить тебя, как не могу сейчас выйти из этой комнаты, пока моя нога подвязана к потолку. Я тут думал… стоит ли нам сказать твоим родителям сейчас или позже?
— Сказать им что? — спрашиваю я, широко раскрывая глаза.
Он мягко целует меня и гордо поясняет:
— Что мы с тобой в серьезных, моногамных, осознанных отношениях.
