Внезапно Кате стало дурно. Она даже подумала, что может упасть в обморок, но нет, обошлось. Судорожно сглотнув, Катя прогнала подступивший к горлу комок и попыталась собрать в кучку разбегающиеся в разные стороны мысли. Их было много, но все какие-то панические. Сипягин лежит на полу, он не двигается, он весь в крови.
– Определенно это не вино, а кровь. Или кровь и вино. Но крови тут больше. Неужели он так сильно порезался?
Оглядевшись в поисках предмета для перевязки, Катя увидела еще один непорядок в комнате. В верхнем правом углу оконного стеклопакета образовалась сеточка трещин, в центре которой зияло отверстие. Это было аккуратное маленькое отверстие. И появилось оно тут недавно. Вряд ли Сипягин потерпел бы дырку у себя в окне. Он тут же вызвал бы мастера, чтобы заменить стеклопакет. А до тех пор дырку бы чем-нибудь заклеил.
Катя подошла ближе к стеклу, поднялась на носочки и как можно внимательней осмотрела дырочку. Из нее дул прохладный воздух. И Катя окончательно убедилась, что дырка появилась в стекле совсем недавно. Она повернулась к Сипягину и только сейчас обнаружила, что его голова выглядит как-то странно. Форма ее видоизменилась. Из приятно гладкой и округлой она стала какой-то угловатой. Что это с ней такое?
Подойдя ближе, Катя положила руку на затылок своего бывшего возлюбленного. Какие же мягкие у него волосы. Как пружинят они у нее под рукой. Но минуточку! Это совсем не волосы пружинят. Это сама кость стала податливой! Черепная коробка утратила былую твердость и теперь свободно ходила взад и вперед. Да она раскололась на части, которые оставались скрепленными между собой лишь с помощью лоскутков кожи. Местами кожа прорвалась, местами была цела и кое-как удерживала кости черепа вместе.
Катя еще разок надавила пальцем и окончательно убедилась, что черепная коробка бедного Сипягина развалилась на части. И части эти теперь свободно двигаются, совсем независимо одна от другой. Ясно, что выжить вот так с кусками черепа не мог ни один человек. Сипягин был мертв. И не просто мертв, он был убит. Убит пулей, прилетевшей извне и разнесшей ему череп.
– А-а-а-а!
Издав этот вопль, Катя шарахнулась прочь. Она за что-то запнулась, упала и дальше отползала уже задом наперед, опираясь на руки, а ногами отталкиваясь и стремясь оказаться как можно дальше от Сипягина. Потом она перевернулась, но не встала на ноги, а прямо на четвереньках побежала в ванную. Почему она так сделала? Почему она не поднялась? Все дело в том, что Кате было так страшно, как еще никогда в жизни не бывало.
Убившая Сипягина пуля прилетела из окна. Она разбила окно и попала в Сипягина. И Кате совсем не хотелось, чтобы следующая пуля разнесла бы на кусочки ее собственную черепушку. В ванной Кате показалось достаточно безопасно. Четыре стены окружали ее со всех сторон. Никаких окон, через которые могла прилететь к ней смерть, тут не наблюдалось. И все равно Катю трясло и колотило.
– Ой-ой-ёй! – тихонько поскуливала она, намывая под краном руки, которые оставались противно липкими.
Вода с них текла сначала красная, потом сделалась розовой, а потом наконец превратилась в прозрачную. Но Катя продолжала судорожно намыливать руки до тех пор, пока они у нее не покраснели и не распухли от горячей воды. Только после этого она вытерла их полотенцем и стала думать, что же ей делать дальше. Было ясно, что от Сипягина в ее расследовании больше не будет толку. Он умер. Убит. И уже ничего и никогда Сипягин не сможет рассказать про ту Лену, которой доверил свой белый «Ситроен». А между тем эта Лена являлась связующим звеном между Сипягиным и еще кем-то, кто руководил девушкой. Именно с этим человеком и говорил Сипягин за секунду до смерти.
– С кем он там говорил перед тем, как в него выстрелили? Я должна это узнать!
И Катя приняла решение вернуться к трупу и попытаться найти смартфон убитого Сипягина. Именно с него был сделан тот роковой звонок. И значит, в памяти смартфона должен был остаться номер того Женьки, которого Сипягин упрекал в двуличии.
– Да, смартфон мне нужен позарез.
Но одно дело – принять такое решение, и совсем другое – исполнить его. Дважды Катя предпринимала попытку выйти из ванной комнаты, и дважды она возвращалась назад. Страх был таким сильным, что девушка никак не могла его пересилить.
– Соберись! – командирским тоном внушала она самой себе. – Ты же не можешь просидеть тут всю свою жизнь.
И сама же отвечала:
– Всю не могу. А вот чуть-чуть посидеть еще вполне даже могу.
Наконец, Катя решилась высунуть нос наружу. Первое, что ей бросилось в глаза, было окно. Это было не то дырявое окно, а другое, находящееся в соседней комнате. Но теперь все окна пугали бедную Катю, ведь из них, как она сама убедилась, в любой момент могла прилететь смерть. Крадучись вдоль стены, чтобы не попасться на глаза снайперу, Катя добралась до окна и дрожащими руками задернула занавеску. Теперь в этой комнате она могла передвигаться, не опасаясь, что ее подстрелят. Но оставалась еще одна комната. И занавески в той комнате на окне были тюлевыми!
Катя с ненавистью смотрела на ажурную ткань, которую задергивай или не задергивай, она все равно ровным счетом ничего не скрывала.
– Мне надо закрыть окно чем-то посолиднее этой тряпочки.
Катя оглядела комнату. Ага! Шкаф. Он подойдет. Если придвинуть его к окну, то он отлично закроет весь обзор.
– Тяжелый какой.
Невзирая на это, кряхтя, пыхтя и фыркая, Катя принялась двигать шкаф впереди себя. Ей было ужасно тяжело, но она не сдавалась. Стоит остановиться хоть на минуту – и пропало дело, потом она уже не сможет толчком сдвинуть снова этот тяжеленный шкаф с места. Сил попросту не хватит.
И лишь когда шкаф закрыл собой оконный проем, Катя вытерла пот со лба и пробормотала:
– Жить захочешь, еще не такое сдвинешь.
Немного отдышавшись, она приступила к поискам смартфона. Пришлось включить свет, потому что шкаф почти целиком закрыл окно. Осталась лишь тонкая полоска с самого верха. Но Катя надеялась, что каким бы метким ни оказался снайпер, он не сможет подстрелить ее с такого ракурса. Катя осмотрела весь пол, но смарфона не увидела. А ведь он должен быть тут, потому что Сипягин перед смертью точно разговаривал по нему.
– Нету, – бормотала Катя и сама же себе отвечала: – Не может быть! Должен быть!
Единственное место, которое еще не осмотрела Катя, было пространство под трупом. Превозмогая брезгливость, Катя попыталась приподнять тело. Какой же он тяжелый! Ей показалось, что Сипягин еще тяжелее, чем шкаф. Тот хотя бы просто скользил по паркету, а Сипягина приходилось еще и приподнимать, и ворочать. Пока Катя возилась с трупом, халат совершенно распахнулся, и Катя обнаружила, что под ним Сипягин совершенно голый. Ну, просто совершенно.
– Ни стыда ни совести у человека!
Выходит, он и впрямь на что-то надеялся, когда лез к ней обниматься.
На мгновение Кате сделалось печально. Все-таки Сипягин был ей совсем не чужим. И он не был плохим. Отнюдь нет. Когда-то она его даже любила. Он умел ее рассмешить, заботился о том, чтобы ей было комфортно, и он очень старался сделать их жизнь красивой. Может, в его словах о том, что Катя сама виновата в их разрыве, была крупица истины? Может, Кате и впрямь надо было быть более внимательной и заботливой?
