Катя не рассчитывала, что попадет в пансионате на ужин, но она на него попала. Спасибо быстрому таксисту и щедрости Ольги Семеновны. Правда, официанты уже убирали со столов, но до их столика они еще не добрались. Там все стояло в неприкосновенности. Катя с жадностью накинулась на еду, даже толком не поняв, что она съела. Кажется, что-то мясное и тушеное. Но было вкусно. И Катя не забыла сложить остатки в пластиковый контейнер для Лады.
– Пусть поест голубушка. На улице такая сырость и такой холод, что нужно хорошенько подзаправиться, чтобы пережить эту ночь.
К немалому огорчению и даже тревоге Кати, утренняя каша так и стояла на своем месте. Никто к ней не притронулся. Разве что кошки немного подъели с самого краешку. Но если бы кашу нашла Лада, то от нее и следа бы не осталось.
– Лада! Ладушка! Ау!
Кате показалось, что она слышит поскуливание и лай. Но откуда он доносился, было не разобрать. Неподалеку на соседней улице кто-то из соседей что-то очень старательно строил. Невзирая на поздний час, пила визжала, молотки стучали.
– Ты чего тут делаешь?
Вздрогнув, Катя взглянула в сторону. Там стояла давешняя ее знакомая – мама Нюши.
– О! Добрый вечер.
Но взгляд женщины продолжал оставаться озабоченным.
– Не ходила бы ты в потемках, – произнесла она.
– Я Ладу ищу. Не видели ее?
Женщина молча покачала головой:
– Весь день собаки не видать. И соседи куда-то делись. Сегодня утром второпях вещи, мебель кое-какую да ковры в машину свою загрузили и укатили.
Строительство на соседней улице вошло в активную фазу, так что расслышать даже слова близко стоящей женщины было трудновато. Катя просто махнула женщине рукой в знак того, что они поговорят позже, оставила новую порцию еды для Лады рядом с утренней и ушла, решив, что если на следующее утро Лада не объявится и еда останется нетронутой, то Катя поднимет народ на поиски собаки.
В номере было тихо и спокойно. Непривычно тихо и непривычно спокойно. Но Катю это устраивало как нельзя лучше. Пришла ей пора рассмотреть хорошенько свои дневные трофеи. Окно Катя задернула по вновь появившейся у нее привычке еще до того, как зажгла в номере свет. И, устроившись подальше от окна, она выложила на стол смартфон Сипягина и сняла с себя медальон.
– С чего же начать?
Все-таки Катя была женщиной, поэтому руки у нее сами собой потянулись к медальону. В том, что он был полым внутри и сложен из двух половинок, сомневаться не приходилось. Но как эти половинки открыть? Замочек был крохотный, и его то ли заело, то ли он сломался, но пальцы у Кати соскальзывали раз за разом. На помощь пришел маникюрный набор, из которого Катя извлекла крохотные ножнички. Лезвия у них были тонкие, но чрезвычайно прочные, а острыми кончиками из закаленной стали девушке удалось поддеть замочек, и неподатливые створки открылись.
– Ой!
На стол перед Катей вылетела какая-то труха, затем поверх нее медленно спланировал серый комок. В первый момент Катя не поняла, что это такое. Но, присмотревшись, поняла, что это клок чьих-то волос. Казалось бы, ну волосы и волосы, подумаешь, что тут такого? Но у девушки мурашки побежали по спине. И сколько она себя ни уговаривала, так и не смогла прикоснуться к этим волосам. Она и смотрела-то на них с каким-то омерзением. А уж чтобы дотронуться, тут и речи не шло.
Это были волосы какого-то старого человека. Они были седыми и тонкими, с обломанными кончиками. Такие волосы бывают у людей больных. И Катя даже подумала, а не подхватит ли она какую-нибудь болячку? Кто его знает, как давно лежит внутри медальона эта прядь волос. Может быть, лет сто? А тогда еще бушевали холера и сыпной тиф, к которым у нынешнего поколения нету никакого иммунитета.
Катя даже успела подумать, как же она теперь будет сидеть за этим столом. Ведь, случалось, она за ним и трапезничала, если хотелось что-то перехватить в промежутке… Ну, сами знаете, когда завтрак уже давно закончился, а обед еще и не думал начинаться. Теперь же Катя даже и помыслить не могла, как будет за этим столом кушать.
– Б-р-р! Пакость!
Ей самой была непонятна и неприятна собственная реакция на эти волосы. Ведь ходила же в парикмахерскую, и не один раз. И ее там стригли. И других дам рядом с ней тоже стригли. И мужчин, и стариков, и детей. Всех стригли! Иногда весь пол под ногами бывал засыпан чьими-то остриженными локонами и прядями. И ничего. Нормально всегда реагировала. Не было такого чувства, словно это что-то гадкое.
Кате даже расхотелось носить медальон. Хотя он был очень красивый, кто спорит. Но вот его содержимое… Катя завернула волосы в салфетку и осторожно отнесла в мусорную корзину. Помимо волос из медальона высыпались еще какие-то крошки и пара коричневых кусочков дерева. Их Катя тоже выкинула.
– Пусть меня простит тот, кто оставил в медальоне эти волосы, но мне они явно лишние.
После этого Катя долго мыла медальон под краном, пока он не заблестел у нее как новенький. Потом старательно протерла, шепча над ним слова молитвы. И только после этого почувствовала себя спокойно, вся грязь от прежних хозяев ушла из него. Теперь медальон был ее собственной симпатичной вещицей, которую Катя собиралась носить как память о дорогом ей человеке и счастливом времени, проведенном с ним вместе.
Мысли о Сипягине плавно подвели ее к смартфону, который лежал на столе и дожидался, когда его включат. В этом тоже была загвоздка, потому что смартфон оказался выключенным. Видимо, падая, Сипягин случайно его придавил своим телом, куда-то не туда ткнул, и смартфон обиделся на такое обращение и вырубился.
Катя задумалась. У нее самой пин-код был предельно простой – четыре нуля и никаких заморочек. Забыть такой пин-код было невозможно. А скрывать Кате было нечего. Да и не от кого. Другое дело – это Сипягин. Сколько помнила Катя, у Сипягина всегда были от нее какие-то свои тайны. И заглянуть в его смартфон Кате не удавалось почти никогда.
– Попробовать разве подобрать? Что он там мог за цифры использовать?
Катя ввела цифры – дату рождения Сипягина, неверно. Ввела год его рождения, снова облом. В третий раз рисковать не стала, чтобы полностью не заблокировать смартфон. Вместо этого она извлекла симку и вставила свою собственную. Может быть, так получится добраться до памяти самого смартфона? Четыре нуля, и Катя получила бы доступ к памяти чужого смартфона, кабы не одно «но». Смартфон готов был принять в себя чужую симку, но только в случае, если бы его об этом попросил хозяин. А признать хозяина он был готов по отпечатку его пальца.
– Новое кино! – расстроилась Катя. – И что мне с тобой делать, проклятая ты пластмасска?
Смартфон в ответ мигнул и погас. Мол, если нет хозяйского отпечатка, ничем не могу вам помочь.
– Завтра с тобой разберусь, – пообещала ему девушка.
Катя понимала, что ей нужно позвонить Ольге Семеновне, отчитаться о результатах своей поездки к Петюнину, но все откладывала и откладывала этот звонок. Девушка никак не могла решить, что именно можно рассказывать матери Борюсика. Про убийство Сипягина говорить ей точно не стоит. Это несчастную мать только напугает. Да и непонятно пока что, каким именно образом Сипягин был связан с той машиной, которая увезла Борюсика в неизвестность.
