– Получается, что преступник стрелял прямо из окон этой больницы. Но как он не боялся?
Убийство было совершено еще при свете дня. Но оказалось, что это совсем не так уж трудно. Даже в первой половине дня на этом этаже почти не наблюдалось ни сотрудников, ни посетителей. А те немногие, что появлялись, явно уже спешили уходить. И к кому бы ни обратилась Катя, все отвечали ей одно и то же:
– Рабочий день у нас до двух часов.
– А после двух тут уже никого не будет?
– Приходите завтра с утра. Сегодня вы уже никого не найдете.
Получалось, что для знакомого с таким графиком работы врачей шестого этажа не возникало никаких проблем.
– Преступнику всего-то и надо было, что приехать сюда, достать оружие и открыть окно. Как только Сипягин попал в поле зрения его оптики, он был обречен.
Катя предполагала, что Сипягина убили из снайперской винтовки. Расстояние между окнами квартиры и окнами центра было приличным. Метров сто, никак не меньше. А выстрел был произведен всего один, и он сразу же попал точно в цель. Значит, во-первых, стрелял профессионал высокого класса. А во-вторых, он обладал великолепным знанием местных порядков.
– Неужели снайпер – это кто-то из здешних врачей? Но чем им помешал Сипягин?
В этот момент Катя услышала, как открываются двери лифта у нее за спиной и чей-то мужской голос говорит:
– Уверен, что снайпер – это сотрудник центра. Иначе как объяснить, что вчера ровно в пять часов вечера все камеры видеонаблюдения внезапно погасли.
– Согласен, – произнес другой мужской голос. – Весь блок, в который входил и нужный нам шестой этаж, стал мертвым.
Катя поняла, что это прибыли представители официального следствия, и заметалась. Встречаться с полицией ей совсем не хотелось. Она дергала ручки дверей, но все они были заперты. Наконец одна из дверей поддалась. И Катя влетела внутрь. Это было просторное помещение, заставленное какими-то приборами. Из него отходили еще три двери, одна из которых была открыта и за ней сидела женщина в белом халате и что-то писала. Она мельком взглянула на Катю, мол, вы ко мне, но Катя сделала вид, что направляется в другую комнату. И женщина потеряла к ней интерес.
Внезапно Катя услышала шаги и голоса за своей спиной и поняла, что полицейские явились за ней следом. Они что, ее преследуют? Надо спрятаться. Но где это лучше сделать? Взгляд девушки заметался по помещению в поисках подходящего укрытия. Потом Катя, даже не особо отдавая себе отчет, зачем она это делает, накинула на себя белый халат, который висел не спинке стула, и уселась за стол.
Она едва успела взять в руки чей-то рентгеновский снимок, как в комнату вошли двое. Оба были среднего роста, с хорошими симпатичными лицами. На вид им было лет по тридцать пять – тридцать семь, несмотря на это, в темных волосах одного из мужчин уже виднелась седая прядь – свидетельница серьезных потрясений. Второй был блондин, может, и в его волосах имелась седина, но ее было не видно. Вот он очевидный бонус всех светловолосых, у них седина не так заметна.
– Что-то сотрудников у вас совсем не видно, – произнес светловолосый, обращаясь к Кате с укором. – Уходили, тут еще полно народу было. Отсутствовали не больше часа, а как вымерло. У вас всегда так?
– После двух часов, да. Все расходятся.
– Куда?
Если бы Катя это знала!
– Расходятся, и… и все.
– А кто уходит последним, закрывает дверь на этаж?
Катя молчала.
– И расписывается внизу на вахте в журнале.
Это был уже не вопрос, а утверждение, и Катя потому пробормотала:
– Вы это и сами знаете.
– Ну, и кто вчера уходил последним?
– Я тут новенькая. Еще многого не знаю.
– Веня, хватит терзать девушку, – произнес темноволосый, с сочувствием глядя на бледную Катю. – Мы с тобой еще утром выяснили, вчера последним уходил Кожемякин. Он сдал ключ и ушел по своим делам в районе половины третьего. А вот что тут происходило потом, остается неясным.
– А я хочу сделать это ясным. Нам это необходимо.
И светловолосый снова повернулся к Кате:
– Вы уже знаете, что вчера в доме напротив произошло убийство?
Знает ли она! Этот типус даже не представляет, насколько хорошо она в этом деле осведомлена.
Вслух же Катя лишь пробормотала, опустив взгляд:
– Разве?
– И стреляли как раз из окон вашего этажа.
– Ужасно!
– Вот из этого самого окна и был произведен выстрел.
И светловолосый ткнул пальцем в окно, которое находилось в том самом кабинете, который самовольно заняла Катя.
Теперь Катя удивилась:
– Вы уверены, что отсюда? Может, из коридора?
– По-вашему, у нас дураки работают?
– Нет, но…
– Эксперты просчитали траекторию движения пули. Несмотря на то что сам труп двигали, остался характерный след на стекле. С его помощью можно точно сказать, откуда именно стреляли.
Катя встала и подошла к окну. Ну да, правильно. С этого ракурса точно так же хорошо, как и из коридора, видны окна квартиры Сипягина. Вон его алые шторы. Катя присмотрелась, и ей показалось, что в одном из окон она даже различает пулевое отверстие. Конечно, такого не могло быть, расстояние было слишком велико для того, чтобы увидеть на стекле маленькую дырочку. Но, вспомнив расположение комнат в квартире Сипягина, девушка вычислила, какое из окон должно оказаться тем самым.
Она была озадачена. Отсюда, из кабинета, получалось, что окно злополучной комнаты не прямо по центру, оно располагалось чуть правее. А вот окно коридора смотрело строго прямо в окно той комнаты, где принял свою смерть Сипягин. Поняв это, Катя еще больше растерялась. Что же это такое получается? Снайпер сознательно усложнял себе условия работы? Он не стал стрелять из коридора, хотя там была просто идеальная площадка для выстрела. Вместо этого он завернул сюда, пусть и немного, но усложнив самому себе задачу.
– Из коридора тоже можно было выстрелить, – заметила Катя, вопросительно глядя на темноволосого, который казался ей симпатичнее своего напарника. – Разве так не удобней было это сделать?
Во взгляде темноволосого сыщика появилось что-то похожее на восхищение. Он собирался что-то сказать, но его опередил коллега.
– Вы, девушка, не учитываете психологии снайпера, – высокомерно произнес он. – В коридоре ему никто не мог гарантировать, что непрошеный свидетель не появится там в самый неподходящий момент. А снайперы, за редким исключением, обычно не рвутся умножать свои жертвы, особенно те, за которые им никто не заплатит.
– А тут чем лучше?
– Тут закрылся, и все, никто не сунется.
