Повинуясь последнему на сегодня минутному капризу, она велела Винифред ехать к дому не слишком прямым путем. Караван кружил по кривым улочкам, пока Винифред не убедилась, что за ним не следят. После этого караван остановился у небольшого двухэтажного домика. Здесь-то очаровательный Арамар и его всего лишь чуточку менее очаровательные спутники решили выбраться из укрытия. Ну, а поскольку в городе они были чужими и нуждались в безопасном пристанище, баронесса предложила им снять комнату у Винифред. И посмотрите-ка, кто появился рядом еще до того, как они успели ответить! Уж не старина ли Газзи собственной персоной? Он предложил заплатить за их комнаты, и это было величайшим сюрпризом за весь день, пока Газзи не признался, что монеты, отданные Винифред, взяты из денег, которые он и так уже должен Арамару. Дождавшись от Винифред сигнала, что путь чист, все разом поспешили в дом.
Впрочем, какое баронессе дело до всех этих мелких подробностей? Она была просто рада тому, что ее новые друзья въехали в город и устроились в безопасном месте, причем и муж, и бывший поклонник остались перед нею в долгу. Ха! Каково?
Макаса не сводила с Винифред подозрительного взгляда. Пришлось Газлоу заверить Флинтвилл, что хозяйке дома можно доверять.
– Больше, чем я доверяю тебе?
– О да. Значительно больше.
Макаса кивнула.
– Пока вы не высовываете носа наружу, вы в безопасности, – заверил Газлоу.
– Но у нас в городе дела, – неуверенно сказал Арам.
– Какие же? – спросил Газлоу, склонив голову набок.
Макаса с Арамом переглянулись, и только после этого Арам ответил:
– Ну… Нам нужно отвести Дреллу к друиду-хранительнице по имени Фейрин Весенняя Песнь.
– С Весенней Песнью я немного знаком, – сказал Газлоу. – И могу незаметно привести ее к вам, прямо сюда.
С этими словами он двинулся к выходу, но на полпути остановился, обернулся и еще раз напомнил:
– Из дома. Ни ногой!
Глава тридцать седьмая. Лохмотья да дыры
– Фрррн Всн-псн.
– Фейрин Весенняя Песнь.
– Фрррн Всн-псн.
– Нет. Фей… ри-и-ин. Весенняя Песнь.
– Фрррин… Весн-песн.
– Уже лучше, – сказала Дрелла.
– Фрррин Весн-песн, Фрррин Весн-песн, Фрррин Весн-песн, – несколько раз повторил Мурчаль. И после этого, потершись лбом о бок Дреллы, тоскливо пролопотал: – Мурчаль ффлллур дрррг Дрхла…
– Он говорит, что будет скучать по мне, – объяснила Дрелла.
Только тут Арам осознал, что вскоре произойдет. По-видимому, и Макаса с Клоком тоже поняли это только сейчас. Вскоре Газлоу вернется с друидом-хранительницей, и та уведет от них Дреллу.
Арам напомнил себе, что это хорошо. И для него, и для Дреллы. Ответственность за ее безопасность лежала на его плечах тяжким грузом с той самой минуты, как она расцвела.
«И все же… И все же…»
За это время Арам успел здорово привязаться к ней. Да, она была наивна и эгоистична, и в то же время бесстрашна и щедра. Она была очаровательна и восхитительна, и в то же время способна совершенно вывести его из себя. Однако он будет ужасно скучать по ней…
– Будет нелегко, – с кривой улыбкой сказала Макаса. – Она приносила тебе одни неприятности, но именно благодаря этим неприятностям ты узнал о себе такое, о чем даже не подозревал. Да, расстаться с ней будет нелегко, уж поверь. Мне это знакомо.
– Какие же вы все глупые, – со свойственной ей откровенностью сказала Дрелла. – Отпустить меня с Весенней Песнью будет совсем не трудно. И скучать вы по мне не будете.
– Мурчаль ффлллур дрррг Дрхла, – повторил Мурчаль.
Клок согласно кивнул.
Но Дрелла продолжала настаивать на своем:
– Нет, вы не будете скучать по мне. И я по вам не буду.
Арам вздохнул. Но тут его отвлек от невеселых мыслей рывок за рубашку. Пришлось в третий, а то и в четвертый раз за день велеть компасу успокоиться. И компас затих… на время.
Все началось еще тогда, когда они прятались в караване. Компас буквально взбесился, и Арамару Торну не раз представился случай вспомнить добрым словом новую железную цепочку, подаренную Молотом Света. Пока караван петлял по кривым прибамбасским улочкам в попытках скрыться от возможной слежки, компас то и дело тянул Арама влево, вправо, вперед, назад… Кроме этого, он сиял вовсю, и стрелка кружилась, как бешеная. И еще там, в потайном отделении каравана, пришлось сказать остальным:
– Еще один осколок – здесь, в Прибамбасске.
И, похоже, большой.
И теперь Макаса сказала:
– Нам с тобой нужно пойти и отыскать осколок.
– Думаешь, это безопасно? – удивленно спросил Арам.
– Конечно, нет. Дождемся темноты… но больше нам ничего не остается. Осознанный риск – вполне в духе отца. Он хотел, чтобы мы отыскали эти осколки. Значит, будем искать.
– А как же Весенняя Песнь?
– Я отчего-то сомневаюсь, что «старина Газзи» приведет ее этой ночью. А если приведет… – Макаса повернулась к Клоку. – Не позволяй ей увести Дреллу, пока мы не вернемся. Ясно?
Клок кивнул. Он, как всегда, был рад роли верного помощника и заместителя Макасы.
Но чей-то голос объявил:
– Никто из вас никуда не пойдет.
Все обернулись и увидели в дверях Винифред. Она была симпатичной, но строгой гоблиншей с бледно-зеленой кожей и необычными, серыми, как железо, глазами. И, как многие доверенные слуги, прекрасно умела подслушивать у замочной скважины и беззвучно входить в комнату. Казалось, Макаса готова выхватить саблю, и потому Арам, осторожности ради, почел за лучшее остановить ее руку.
– Много ли ты услышала? – спросил он.
– Достаточно, – сухо ответила Винифред. – Но даже не думайте ходить куда бы то ни было, пока от вас так несет. Такой аромат даже огр легко учует. И на мои простыни вы такими грязными уж точно не ляжете. Их потом будет вовек не отстирать.
Мурчаль с Клоком принюхались к самим себе и недоуменно пожали плечами.
Винифред показала путешественникам стопку белья.
– Переоденетесь в ночные рубашки, а вашу одежду снимете, и я ее выстираю. Горячая ванна готова. После того, как первый вымоется, быстро приготовлю еще четыре. Ты первая.
С этими словами она подала Макасе ночную рубашку.
Казалось, Макаса всерьез готова проткнуть гоблиншу насквозь. Но вместо этого она украдкой принюхалась к себе и, в отличие от гнолла с мурлоком, явно осталась недовольна результатом.
– Пожалуй, хорошая ванна мне не помешает, – нехотя признала она.
Винифред закатила глаза, чем едва снова не вывела Макасу из себя.
