Впоследствии мы обсуждали эту тему, и он рассказал, что произошло тем утром, когда он пропустил допинг-тест. Также я знаю все, что он испытал во время последовавшей дисквалификации. Мало кто знает, через что ему пришлось пройти, как ему было одиноко. Тренироваться всю неделю и знать, что не сыграешь на выходных – худшее чувство из всех возможных. Я ощущал его только в период восстановления после травм, и это настоящая пытка. Рио мог отправиться в кругосветку, слететь с катушек или просто завязать с футболом. Нужно отдать ему дань уважения за то, как он выкладывался на тренировках все эти месяцы, и то, каким он вернулся. Уже с юных лет от него многого ждали из-за его колоссального таланта, и он находился под микроскопом – все, что касалось его физического состояния, формы и всего прочего, становилось делом практически государственной важности. Рио с честью прошел тяжелейший период в своей жизни, и сейчас у него все прекрасно.
Узнав о его 8-месячном отстранении, я был разъярен. В заявлении говорилось, что пропущенный тест рассматривался как проваленный, но это же бред. Рио нельзя было вменить в вину ничего, кроме забывчивости, за которую я мог поручиться. С учетом того, что Марка Боснича дисквалифицировали на 14 месяцев, а Адриана Муту – за употребление кокаина – на год, это просто немыслимо. По антидопинговым правилам провинившегося человека могут дисквалифицировать пожизненно. Но если он виновен, почему его не отстраняют навсегда? Я не понимаю этого, разве это не единственный способ предотвращения подобных случаев в будущем?
По антидопинговым правилам провинившегося человека могут дисквалифицировать пожизненно. Но если он виновен, почему его не отстраняют навсегда?
Кроме того, для решения проблемы нужно изменить систему сдачи анализов. Я знаю, как они проводятся, и это полный сумбур. В начале моей карьеры в «Вест Хэме» и после перехода в «Челси» тех, кто должен был пройти тест, объявляли утром. Очень легко забыть об анализе, который тебе нужно сдать после тренировки – ты принимаешь душ и просто уезжаешь. После случая с Рио процедура стала более строгой, но я слышал рассказы о том, как игроки специально пропускали допинг-контроль, а партнеры их покрывали. Имен не называлось, но схема оставалась прежней. Если эти истории правдивы и можно пропустить тест по желанию, то естественно, что пропустить его можно и случайно. Нести ответственность должны офицеры антидопинговых служб, это их работа, наша – играть в футбол.
Если бы Рио отказался сдавать анализ, его вина была бы очевидной, но все было совсем не так. По опыту могу заявить, что тесты, которые проводятся не клубами, а органами власти, часто проводятся непрофессионально и безалаберно. Пробы берутся недостаточно часто и вразброс. Элемент неожиданности необходим, но существующее положение дел не способствует чистоте игры. Произвольность граничит с халатностью – игрока могут проверять дважды в месяц или не проверять годами. Разве не следовало бы проверять всех ежемесячно? Кроме того, контроль должен осуществляться более строго – например, игрока стоит отводить в специально выделенное помещение после тренировки и не отпускать до тех пор, пока анализ не будет сдан. Я бы с радостью проходил тест каждую неделю, да хоть каждый день, если бы это сделало футбол чище. Кроме того, это положило бы конец глупым слухам о приеме игроками наркотиков.
Одну из таких уток запустил парень, игравший за «Кардифф», он утверждал, что наркотики принимали пять игроков премьер-лиги. Разумеется, он продал свою историю газете, которая напечатала материал без указания имен, хотя и утверждала, что этот парень был их другом. Спустя пару дней прошел слух, что одним из этих игроков был я. Парень утверждал, что мы с ним и еще несколькими ребятами отдыхали в клубе и он застукал нас за употреблением в туалете. Какой же бред! Я позвонил приятелю, одному из тех, кто предположительно там присутствовал, и он сказал мне, что этот парень был давним знакомым Рио и пару раз с нами тусовался. Я смутно припомнил этого придурка, но мы даже ни разу не общались. Его рассказ прессе был не только абсолютно возмутителен, но и потенциально опасен и от начала и до конца выдуман. С тех пор были и другие слухи о том, как мы с другими игроками балуемся наркотиками, но в действительности эти истории просто сочиняются теми, кто хочет заработать и показаться важной шишкой. Один раз я услышал, что на каком-то сайте написано, что я гей. Вот Элен удивится, что уж говорить о Луне!
Винить стоит не только тех, кто несет эту чушь. Нам нужно внимательно взглянуть в зеркало на себя и общество, которое мотивирует людей сочинять такие байки о футболистах и других публичных людях ради денег. Одна газетенка заявляла, что Криштиану Роналду допрашивает полиция по обвинению в изнасиловании, и лишь через месяц стало известно, что это полная ерунда. Обвинение в преступлении на сексуальной почве может нанести человеку такой же урон, как и тюремное заключение, но в данном случае не существовало и намека на проступок. Роналду придется жить с этим обвинением до конца дней, а что получил человек, выдумавший эту историю? Ничего, кроме денег за свою ложь.
Газеты подпитывают подобное поведение, предлагая людям деньги за рассказы о своих похождениях или что похуже. Конечно, некоторые истории правдивы, но многие полностью сфабрикованы. Меня всегда интересовали СМИ и то, как они работают. Футболисты умеют не обращать внимания на то, что о них пишут. Приятно и лестно, когда тебя хвалят за твою игру, но есть публикации, к которым нужно относиться более прагматично. Критика игры футболиста, критика игры команды в целом и слухи о положении в клубе – это то, с чем легко научиться жить и пропускать мимо ушей. Некоторые игроки справляются с этим, просто не читая прессу. Могу сказать, что я не из их числа.
Я регулярно читаю несколько газет, выбирая интересные для меня материалы из всех разделов. В начале сезона 2003/2004 казалось, что все полосы оккупировали «Челси» и Абрамович. Количество трансферных новостей сократилось до жалких пяти в день, и в центре внимания оказался главный тренер. К тому времени мы привыкли к постоянному интересу, и Раньери решил не придавать ему значения. Он неловко отшучивался на пресс-конференциях, а в разговорах с игроками просто обходил эту тему стороной.
Однако по мере приближения начала сезона стало появляться все больше статей о возможном приходе Свена Йорана Эрикссона. Слухи никак не уходили со страниц прессы, и сам этот факт говорил о том, что здесь может быть доля правды. Я обсуждал это с Джей Ти, Эйдуром и Джоди, но мы были слишком опытны, чтобы подумать, что можем повлиять на положение дел, и нам оставалось лишь не высовываться и наблюдать.
Все изменилось, когда утренние газеты вышли с фотографиями визита Эрикссона в дом мистера Абрамовича в компании известного агента Пини Захави. Было известно, что Захави сыграл свою роль в покупке «Челси» (кроме того, он был агентом Рио, чем объясняется сообщение, полученное мной в Вегасе), и стало ясно, что слухи об Эрикссоне имеют под собой основание. По пути на тренировку я размышлял о том, что будет дальше.
Раньери прибыл в Харлингтон раньше, и я встретил его по пути в раздевалку. «Доброе утро, Фрэнк!» – приветствие было совершенно обычным, но в голосе чувствовалась некоторая дрожь. Я не мог не почувствовать странную атмосферу, царившую там. Мы старались тренироваться в обычном режиме, а по завершении сессии Раньери отправил всех на обед. Мои ноги сковала тяжесть, и четыре пролета показались марафоном. Когда все расселись, Раньери встал перед нами, и в столовой повисла внезапная и полная тишина. Дождались.
