Сражение началось. Сейчас от моих приказов мало что зависело. Каждый солдат знал свой маневр, и бой раскручивался без моего участия. Я вновь запустил ускоренный режим. Кварги молниеносно высадили десантные силы и, не обращая пока внимания на попрятавшихся жителей, резво рванули в атаку. И умылись кровью. Встретивший их шквал огня из тяжелого оружия смешал с грунтом боевые порядки передовых частей. Немалую роль в этом процессе сыграли зависшие над нашими головами орбитальные крепости и корабли. Тогда кварги решили зайти с другой стороны. Они отвели для перегруппировки высаженные на поверхность части, а сами ударили по нашему орбитальному зонтику силами флота. Результат им не понравился. Одно дело связывать боем одинокую орбитальную крепость, которую пытаются прикрыть несколько сильно побитых в предыдущем сражении кораблей, и совсем другое стоять под слаженными залпами четырех свеженьких бронированных громадин, способных, сосредоточенным огнем выбить из боя линкор за десяток минут.
Я посмотрел на хронометр. К этому моменту в реальном сражении кварги уже раскололи корпус Сандерса на части и добивали сохранившие боеспособность подразделения с орбиты. Конечно, остатки войск пытались сражаться еще двое суток, но это уже больше напоминало партизанские действия. Сопротивление на пятой и седьмой планетах, где численность войск Федерации была меньше, чем на Глизе-4, окончательно подавили уже в течение первых суток, и я ждал, что в ближайшее время кварги стянут к моему плацдарму силы со всей системы.
Так и вышло. Замешкавшиеся было космические силы кваргов, получив пополнение за счет кораблей, пришедших от пятой и седьмой планет, перешли в атаку одновременно с новой попыткой наземного штурма. Их замысел не блистал затейливостью, но ему было столь же трудно противостоять, как удару железного лома. Крепостям и кораблям стало, мягко говоря, не до поддержки наземных сил. В них летело столько смертоносного железа, что противоракетные системы и скорострельные пушки непосредственной обороны едва успевали уничтожать хотя бы наиболее опасные цели. Часть снарядов и ракет все равно рвалось на толстой броне крепостей, а иногда перепадало и кораблям. Первым не выдержал сильно пострадавший в предыдущем бою авианосец. Выпустив в космос немногочисленные оставшиеся в строю истребители своего авиакрыла, он сначала медленно, а потом все быстрее начал сходить с орбиты и сваливаться в гравитационный колодец планеты. От крепостей приходили отчеты о многочисленных повреждениях, линкор почти прекратил огонь и был вынужден прикрыться корпусом одной из крепостей. Крейсер еще сражался, но, судя по всему, с каждой минутой ему становилось все сложнее оставаться в строю. Кваргам тоже доставалось, причем доставалось крепко. Их вымпелы на тактической проекции гасли один за другим. Все-таки четыре стоящих по космическим меркам борт к борту орбитальных крепости способны выдать в едином залпе такую плотность огня, которая любому тяжелому кораблю покажется адом.
А на поверхности разворачивался штурм нашего укрепрайона. Кварги стянули на Глизе-4 войска с уже захваченных планет, и перешли в решительное наступление. Их численный перевес, конечно, сказывался, но без поддержки с орбиты это были уже совсем не те кварги, что с легкостью громили корпус Сандерса в реальном сражении. Мы держались. Бизоны показали себя очень хорошо. Здесь мне пришлось замедлить бег времени почти до нормальной величины и лично руководить тактикой дивизионов тяжелых роботов, затыкая намечающиеся прорывы. Ни о каких контрударах мы даже не помышляли. Высовываться из-под орбитального зонтика моим войскам категорически не следовало, но за свою территорию мы держались зубами.
И в какой-то момент кварги выдохлись. Да, нам это стоило почти всей орбитальной группировки. Теперь наш сжавшийся почти вдвое плацдарм прикрывали руины двух еще как-то державшихся крепостей, уже почти неживой линкор и сильно поврежденный крейсер. Больше никого не осталось. В сражении на планете полегли три четверти Бизонов, численность пехотного корпуса сжалась до неполной дивизии, а от трехсот атмосферных истребителей и штурмовиков осталось два десятка готовых к бою машин. Но и кварги кончились. Видимо, их понятия о стратегии и тактике не позволяли им бросать в бой последние силы. Они должны были понимать, что люди не оставят ситуацию, как есть, и контрудар по Глизе-338 более чем возможен.
Я глянул на хронометр. С момента начала атаки прошло уже пять дней. Я ускорил бег времени и на восьмой день нашего стояния на плацдарме сканеры наименее пострадавшей крепости засекли выход из гипера кораблей пятого ударного флота адмирала Нельсона.
Тактическая проекция погасла, на ее месте появилась крупная надпись «Время истекло. Выполнение учебной задачи остановлено». Я посмотрел на часы. Внутри тренажера я находился уже три с половиной часа. Больше, чем генерал Свирский отвел нам на выполнение задачи. Я открыл дверь и вышел в зал. Все мои товарищи по группе уже сидели в креслах напротив проекционного экрана и внимательно слушали, как генерал комментирует действия очередного офицера. Я тихо подошел, занял свободное место в последнем ряду и попытался вникнуть в суть происходящего.
– Итак, майор Линден, – не слишком довольным голосом обратился Свирский к стоящему у экрана моему вчерашнему знакомцу с двойным подбородком, – ваша боевая эффективность ниже сорока пяти процентов. Вы поняли, в чем была ваша ошибка?
– Пока нет, господин генерал-полковник, – ответил Линден, обозначив легкое пожатие плечами, что, на мой взгляд, при такой разнице в званиях являлось поведением совершенно недопустимым, – в соответствии с задачей я стремился нанести максимальный урон врагу.
К моему удивлению, генерал оставил жест майора без внимания, как будто вообще его не заметил.
– Вы провели контрудар по высадившимся войскам противника в ситуации, когда этого ни в коем случае нельзя было делать, майор, – терпеливо объяснил Свирский, – вы не имели возможности обеспечить прикрытие ваших Бизонов с воздуха и не провели предварительную разведку сил противника. В результате вы лишились девяноста процентов тяжелых роботов, а ваши войска понесли большие потери, добившись лишь локального успеха и не нанеся врагу адекватных потерь. Вам все ясно, майор Линден?
– Так точно, господин генерал-полковник, – сказал Линден с кислым выражением лица. Было видно, что слова Свирского ему не интересны. Кто же он такой, все-таки, если позволят себе такое поведение со старшим по званию и не боится последствий?
– Займите свое место в зале, майор. Перейдем к следующему полководцу, – с легким сарказмом произнес генерал, посмотрев на меня, – я вижу, мы уже в полном составе. Что-то вы задержались, младший лейтенант. Режимом ускоренного времени стоило пользоваться активнее.
– Так точно, господин генерал-полковник, – ответил я вскакивая.
– Не тянитесь, младший лейтенант, – усмехнулся генерал, – вы в академии Генштаба. Здесь не плац. Вы такой же слушатель, как и остальные офицеры. Вам ясно?
– Так точно, господин генерал-полковник, – ответил я уже более свободно, – разрешите объяснить причину задержки?
– Не нужно, младший лейтенант, мы сейчас сами все увидим, – произнес генерал и совершил некую манипуляцию со своим планшетом.
