На экране возникла тактическая проекция, отражающая начальную фазу сражения. Генерал запустил ускоренное время, и объекты на ней пришли в движение. С удивлением отследив передислокацию крепостей и войск, генерал остановил воспроизведение.
– Что это значит, младший лейтенант? Что вы сотворили?
– Передислоцировал войска на укрепленный плацдарм и обеспечил над ним прочный зонт орбитальной обороны. В центральную часть плацдарма провел эвакуацию части населения планеты.
– Это я и без вас вижу, – раздраженно произнес генерал Свирский, – вы понимаете, что мы здесь не в игрушки играем, младший лейтенант? – вы, вообще, осознаете, что вы сделали? Вы оголили оборону целой планеты, бросив ее население, которое мы давали присягу защищать всеми силами. Вы это понимаете?
– Так точно, господин генерал-полковник. Именно исходя из этого понимания я и действовал.
– Объяснитесь!
– При текущем соотношении сил защитить всю планету невозможно. Это показывают все расчеты. Мы можем стоять насмерть, что блестяще показал героически погибший генерал-лейтенант Сандерс, но мы не в состоянии защитить планету и все ее население. Я преследовал две цели: спасти ту часть населения, которая успеет эвакуироваться на плацдарм, и не дать кваргам расстреливать мои войска с орбиты, а заставить их пойти на штурм в невыгодных условиях.
– Сейчас я включу воспроизведение, младший лейтенант, – ледяным голосом произнес генерал, – и если то, что я увижу, меня не убедит, я буду вынужден сделать выводы о степени вашего соответствия статусу слушателя академии.
Изображение на экране пришло в движение. Беспрепятственно высадившиеся на поверхность кварги пошли в атаку. Иногда генерал включал ускоренное время, но в целом мы потратили на просмотр виртуального сражения около пяти часов. За окнами уже давно стемнело, в наш зал пару раз заглядывали какие-то офицеры, но увидев мрачное лицо генерала, тихо исчезали, прикрывая за собой дверь. За это время Свирский не произнес ни слова. Когда сканеры полуразрушенной орбитальной крепости засекли в системе корабли пятого ударного флота, воспроизведение остановилось в связи с окончанием времени, выделенного на выполнение задания. Полковник все так же молча что-то сделал в планшете, и изображение вновь ожило, разворачивая перед нами цепь событий, так и не состоявшихся в нашей реальности.
Генерал-полковник Свирский смотрел на экран, сжав кулаки. По его скулам было заметно, как сильно он стиснул зубы, а глаза его нехорошо блестели.
– Мы просрали свой шанс, господа офицеры, – с горечью в голосе, наконец, выдавил генерал, глядя как на тактической проекции под ударами флота адмирала Нельсона гаснут отметки кораблей кваргов и как десантные транспорты заходят на посадку на выстоявший плацдарм, так и не сданный врагу корпусом генерал-лейтенанта Сандерса. К сожалению, лишь виртуальным корпусом погибшего в реальном бою генерала.
– Занятие окончено, все свободны, – из Свирского как будто выдернули стержень, на котором держалось все его спокойствие и уверенность. Генерал тяжело опустился в кресло за своим столом, – Младший лейтенант Лавров, задержитесь.
– Младший лейтенант, – устало произнес Свирский, когда за последним офицером нашей группы закрылась дверь, – я буду вынужден переслать файл с вашим боем в аналитический центр Генштаба. Это слишком важная информация, чтобы спустить все на тормозах. Вы достигли запредельной боевой эффективности в учебной задаче, но метод, который вы применили, попахивает преступлением. Глизе-4 – небольшая и не слишком густонаселенная планета, но вы без боя отдали ее кваргам вместе с сорока миллионами граждан Федерации. На ваш плацдарм, как я понял, гражданская администрация успела эвакуировать около миллиона жителей.
– Господин, генерал-полковник, а разве миллион спасенных это хуже, чем полностью потерянное население всей планеты?
– Не хуже, младший лейтенант, мало того, в ситуации, сложившейся в учебной задаче, у кваргов просто не оказалось бы достаточного времени на геноцид, и, я уверен, что сложись все так в реальности, минимум половина жителей планеты смогла бы уцелеть. Но дело не в этом. Это сухие цифры, а есть еще и понятия воинской чести. Нельзя бросать гражданских на растерзание врагу. Просто нельзя. Никогда. Даже если армия при этом несет огромные и, казалось бы, неоправданные потери.
Я понимал генерала. Он был представителем той старой школы, которая сформировалась еще до начала войны с кваргами. Он помнил мирную жизнь и его понятия о чести офицера родом именно оттуда. Двадцать лет войны ничуть их не изменили.
– Господин генерал-полковник, эта война ставит перед нами не вопрос потери территорий или временного прекращения экспансии, – твердо сказал я, глядя в глаза Свирскому, – Речь идет о том, выживут люди, как вид, или в галактике останутся только кварги. У нас больше нет военных и гражданских. Эти понятия ушли вместе с мирной жизнью и с последними безрезультатными попытками о чем-то договориться с врагом. Мы все теперь солдаты, даже дети и старики, пусть пока еще не все это осознали. Нет больше абстрактного гуманизма. Осталась только боевая эффективность. И только она в итоге может служить идеалом для любого офицера, по крайней мере, пока война с кваргами не закончится нашей победой. Вы ведь сами видите, что даже в этой конкретной учебной задаче мой цинизм и жестокость в итоге оказались самым гуманным решением из всех возможных вариантов.
– Возможно, мои взгляды устарели, младший лейтенант, я готов это допустить. Я вижу, что если бы все трое командующих войсками на планетах применили вашу тактику, мы бы смогли отстоять систему и сохранить жизни большей части населения. Я понимаю вашу позицию и даже готов согласиться, что в этой войне по-другому нельзя, но мои понятия офицерской чести не дают мне ее принять, и я уверен, что многие офицеры в Генштабе со мной согласятся.
– Я и сам во многом согласен с вашей оценкой, господин генерал-полковник, но у меня есть цель – победа в войне, и все остальное я готов задвинуть на дальнюю полку в глубину сознания. В реальном бою я поступил бы так же, как в этой учебной задаче. После победы моя совесть предъявит мне все отложенные счета. Вот тогда у меня и возникнет возможность оценить мои действия с точки зрения этики и чести, но не раньше. И если кто-то спросит меня, что вернее приведет человечество к победе, гуманизм или плотность огня моих войск, я без колебаний выберу плотность огня.
– Откуда у вас высший командный опыт, младший лейтенант? – сменил тему Свирский.
– Лейтен-5, господин генерал-полковник. Командование тяжелой десантной бригадой.
– Младший лейтенант – командир бригады?
– Тогда я еще был курсантом ВВУ Планетарного десанта. Просто в той ситуации других кандидатур не нашлось.
– Золотая Звезда оттуда же?
– Так точно, господин генерал-полковник.
– Теперь мне, по крайней мере, ясно, почему вы так уверенно принимали решения в учебном бою. Вы хороший офицер, младший лейтенант. Настоящий заряженный на победу боец. В сопроводительном письме к материалам по учебному бою, которые я направлю в Генштаб, я дам вашим действиям положительную характеристику, хоть во многом и не разделяю вашу точку зрения. Жаль, что в нашу академию поступает все меньше таких слушателей, как вы, и все больше неприкасаемых бездарей, вроде этого майора Линдена, которого на пушечный выстрел нельзя подпускать к командованию войсками, но за которым стоит военно-промышленное лобби.
