Все-таки нескольким вражеским истребителям удалось прорваться к относительно неповоротливым торпедоносцам. Эффективно маневрировать под огнем тяжелых кораблей торпедоносцы могли, но уйти от атаки истребителя практически не имели шансов. Моим носителям дронов тоже, несомненно, досталось бы, знай кварги, что скрывается под корпусами этих машин. А так истребители противника не обратили особого внимания на десяток устаревших машин, не ведущих по ним огня. Их основной целью являлись торпедоносцы, ими они и занялись в первую очередь.
Потеряв семь из тридцати подопечных, пилоты истребителей с Веллингтона уничтожили прорвавшихся кваргов. Не знаю, что говорил им на командном канале капитан Кларк, я не имел к нему доступа, но думаю, что командиры звеньев и эскадрилий услышали о себе и своих способностях много нового.
Тем не менее, мы сблизились с флагманом противника и вошли в зону действия его пушек и ракет непосредственной обороны. Зенитных точек на бронированном борту вражеского корабля было натыкано более чем достаточно. В нас полетел рой мелкокалиберных снарядов и самонаводящихся ракет, которых я не очень опасался. Наши станции РЭБ превосходили все, с чем кварги до сих пор сталкивались, поэтому их сканеры видели нас весьма нечетко, а системы наведения постоянно теряли захват цели. Учитывая, что ни мои истребители, ни носители абордажных дронов активного участия в бою не принимали, кварги полностью переключились на более активные и лучше видимые цели в виде истребителей с Виндхука и Веллингтона и, особенно, торпедоносцев, единственных, по их мнению, из атакующей флагман волны авиации, действительно опасных для крупного корабля противников.
Я перестал следить за деталями боя. Мы приближались к кормовой части огромного линкора, в которой, как я знал, имелись повреждения корпуса. Скоро мне предстояло вступить в игру. Оставшиеся в живых торпедоносцы дали слаженный залп и начали разворот на обратный курс. Системы ПВО линкора сразу потеряли к ним интерес и вплотную занялись двадцатью пятью торпедами, рвущимися к туше корабля. Сбить их все они не сумели, и четыре бинарных боеприпаса ударили в броню. Проломить ее смогли только две из взорвавшихся торпед. Безусловно, для гиганта это было неприятно, но при его размерах я не думаю, что корабль получил действительно серьезные повреждения. А вот один из проломов показался мне очень перспективным для моих целей. Броневые плиты разошлись на площади в несколько десятков метров, открывая доступ во внутреннее пространство корабля, откуда потоком быстро замерзающих газов выносило всякий мусор, образовавшийся при взрыве проникшего под броню фугасного компонента головной части торпеды.
– Инга, пора! – я выделил на тактической проекции нужный пролом и отправил данные на авианосец.
Носители дронов совершили маневр, резко сокращая расстояние с флагманом противника. Системы ПВО линкора попытались было отреагировать на угрозу, но быстро переключились на мои беспилотные истребители, которые до этого вели себя пассивно, но вдруг тоже совершили поворот на девяносто градусов и пошли на сближение с кораблем кваргов, стреляя из всего бортового оружия и выпуская в него ракеты. То, что никакого вреда линкору эта атака нанести не могла было для меня даже не вторично, а вообще не важно. Мне требовалось отвлечь своей активностью ПВО противника от не стреляющих машин с абордажными дронами на борту. Активная цель всегда в приоритете, и обломки девяти моих истребителей застучали по толстой броне корабля кваргов, но зато все десять носителей успели сбросить дронов до того, как ПВО линкора разнесло их в клочья.
– Игорь, абордажные дроны достигли обшивки корабля противника, – услышал я в боевом шлеме сосредоточенный голос Инги, – я отдала команду на проникновение внутрь.
Я превратился в статиста. Абордажем сейчас управляла Инга. Чтобы перехватить у нее управление дронами, мне нужно было оказаться на борту вражеского линкора и облачиться в свой специализированный бронескафандр, оставшийся еще от операции на Каптэйне и заботливо модернизируемый каждый раз, когда мои умники доводили до ума очередную новую разработку. А сейчас я был вынужден висеть в своей командирской машине невдалеке от огромного вражеского корабля, скрываясь за помехами, создаваемыми станциями РЭБ и боясь пошевелиться, чтобы не привлечь внимание врага, ведь я остался один. Истребители ушли, сопровождая домой отстрелявшиеся торпедоносцы.
– Есть контакт с противником, – доложила Инга, – Дроны встретили ремонтных роботов, пытавшихся устранять повреждения. Противник уничтожен. Продолжаю продвижение.
Бой в космосе между тем продолжался. Я видел на тактической проекции, как гаснут отметки вымпелов с обеих сторон, но наши, к сожалению, гасли чаще. Погибла еще одна орбитальная крепость, задавленная огнем чудовищных пушек флагмана кваргов, вышел из боя линкор Нью-Йорк, десятками гибли крейсера и эсминцы. Далеко в стороне от сражения держались десантные транспорты, готовые в любой момент либо разогнаться и уйти в прыжок подальше из системы, либо высадить войска на планеты для поддержки планетарных сил. «Мне бы вас сюда, ребята…», подумал я, глядя на отметки кораблей генерала Князева, но никакой десантный транспорт не прорвется сквозь боевые порядки линкоров и крейсеров.
– Спецдрон-3 обнаружил целевой технический порт, – оторвал меня от размышлений доклад Инги, – я санкционировала подключение… Дрон доложил об успешном запуске адаптивного алгоритма взлома сети.
На каждом носителе размещалось пять абордажных дронов, и только четыре из них оснащались, как полноценные боевые машины, пятый же проектировался и строился, как взломщик сетей и систем управления. Я решил, что глупо будет не воспользоваться богатым опытом работы с трофейным оружием кваргов. Тяжелый корабль, конечно, не Малый Дракон и не вражеский десантный бот, но общие принципы все равно остаются, а извлеченные из моей памяти адаптивные алгоритмы взлома позволяли обходить практически все известные здесь системы защиты. И вот теперь, небольшой по сравнению даже с Вараном шестиногий робот обнаружил с помощью сканера технический порт под внешней обшивкой коридора и, быстро добравшись до него с помощью своих манипуляторов, подключился к корабельной сети.
– Новый контакт с противником…, – сообщила Инга, – Это уже были живые кварги. Члены команды в скафандрах явились разбираться, что происходит. Противник уничтожен. Сопротивления никто не оказал. Похоже, у них и оружия-то не было.
Абордажные дроны пленных не берут. У них всего два режима: рейд и захват. Если цель захвата корабля не ставится, дроны стремятся нанести всей внутренней инфраструктуре максимальный урон, разрушая наиболее важные узлы и агрегаты и уничтожая экипаж. Если же корабль нужно захватить, экипаж вообще становится первоочередной целью.
– Есть доступ в сеть! – в голосе Инги зазвучало торжество, – что дальше делать, командир? Какие приказы отдать дрону?
Выходить на связь мне было откровенно страшно. Станции РЭБ это, конечно, хорошо, но активность в эфире… Но делать нечего. Я настроил узконаправленную антенну, записал свой ответ и отправил его на Веллингтон компактным пакетом.
– Инга, поставь ему задачу перехватить управление системами ПВО линкора хотя бы в моем секторе. Мне нужно самому проникнуть в корабль, иначе я ничего не смогу сделать.
