А может быть, именно тут они должны обрести спрятанное сокровище?
Пожалуй, пора будить капитана. Возможно, ему что-то известно об этом месте.
Признаться, особых надежд на сей счет Энгель-Рок не питал.
Но все же нужно было что-то делать.
Не век же вечный висеть в Пустоте.
То бишь незнамо где и когда.
«Если мы представляем себе Мир как Пустоту, то как тогда Пустота представляет Мир? И нужно ли ей это вообще? Ведь если Пустота никогда не воспринимала Мир как нечто определенное, то Мир, скорее всего, является чем-то настолько неопределенным, что и говорить об этом не имеет смысла. Мир постоянно меняется. И только Пустота остается неизменной. Следовательно, Мир не реален. Реальна только Пустота. Мир же есть не что иное, как сон Пустоты. И единственное, к чему нам следует стремиться, – чтобы этот сон длился вечно. Потому что пробуждение Пустоты станет знамением грядущего конца света».
Энгель-Рок в последний раз крутанул штурвал, оставил его в покое и подошел к переговорным трубкам.
– Гироскопная! Это капитан. Доложите обстановку.
В ответ из раструба потекли густые, вязкие, липкие, как кленовый сироп, звуки. Из которых с большим трудом удавалось вычленить отдельные слова.
– Унас… всев… порядкевсе… движители… заглушены… проблемас… голосами…
– Это временно, – ответил Энгель-Рок. – Скоро ситуация стабилизируется.
И, не дожидаясь ответных комментариев, заткнул раструб пробкой.
– В самом деле, голоса звучат как-то странно.
Шестовский потрогал горло. Как будто проблема заключалась в нем.
– А что тут не странно? – рукой указал в Пустоту Энгель-Рок.
Странность номер один.
Пустота была непроницаемо-черной. И вроде бы немного глянцевой. Как уголь на сколе. Никаких источников света в Пустоте не было. Однако в рулевой рубке было светло. Не так, как при свете Сибура, но для того, чтобы отчетливо все видеть, не требовалось напрягать зрение. Можно было спокойно читать. И нос города был ясно виден. Каждая палубная надстройка четко, контрастно выделялась на фоне темноты.
И что это значит?
А черт его разберет.
Может быть, вовсе ничего.
А может – что-то особенное.
Энгель-Рок выдернул пробку из трубки, тянущейся к капитанскому мостику.
– Мостик! Доложите обстановку!
– По-моему, мы в заднице, – ответил МакЛир.
Голос Финна звучал заторможенно, но при этом вполне отчетливо. Слушая его, не требовалось прилагать усилий, чтобы разобрать слова.
– С чего ты взял? – усмехнулся Энгель-Рок.
Впервые, кстати, с того момента, как Корнстон врезался в гравитационный узел.
– Здесь темно, – дал вполне логичный, как ему казалось, ответ МакЛир. – И здесь ничего нет.
– Какие еще есть соображения?
– Алекс считает, что мы все умерли и это – так сказать, Мир-За-Бездной.
– Он это серьезно?
– Ну, если подумать, это не такое уж глупое предположение. В Мире Сибура не бывает естественной темноты. Здесь же, наоборот, нет света. Выходит, мы – по другую сторону.
– А Орм что говорит?
– Говорит, что мы в Пустоте.
– Он у нас господин Очевидность?
– Тебе известно больше?
– Нет.
– Ладно. Что делать будем?
– Есть идеи?
– Ну, мы тут посовещались и решили, что можно было бы попробовать спустить за борт баркас. На страховочном фале, разумеется.
– Для начала можно спустить за борт фонарь на веревке.
– Тоже неплохой вариант. Но баркас был бы предпочтительнее…
– Баркас не сможет сдвинуться с места.
– Почему?
– Здесь нет гравитационных потоков.
– Откуда ты знаешь?
– Чувствую.
Сказав это, Энгель-Рок на всякий случай ухватился рукой за поручень под лобовым стеклом. Нет ни малейшего ощущения напряжения, которое возникает, за какую деталь города ни возьмись, если под тобой мощный гравитационный поток.
– Уверен?
– Если и есть, то очень слабый. Даже лиловые плавуны не смогли бы заставить баркас скользить по нему.
– Тогда используем фонарь на веревке.
– Встретимся у лестницы.
– Ты сам хочешь это сделать?
– А чем тут еще заниматься?
– Ну, я бы мог найти себе дело…
– У лестницы, Финн. Прямо сейчас.
– Договорились.
Энгель-Рок сунул пробку в раструб.
Посмотрев на штурвал, он взял кусок веревки, висевший на поручне, и зафиксировал его в неком в высшей степени неопределенном положении. Так, на всякий случай.
– А нам что делать? – спросил Раф Каликки.
– Держите курс прямо вперед, – ответил Энгель-Рок и вышел за дверь.
У лестницы его уже ждал МакЛир.
– Идем, – кивнул Финн. – Метаброд принесет фонарь и веревку.
Они начали неторопливо спускаться по лестнице.
Все, что прежде было хорошо знакомым – ступени, перила, кроны деревьев, кусты под галереей, – в странном, призрачном, непонятно откуда берущемся свете казалось отстраненным и плоским. Как будто ненастоящим. Похожим на вырезанные из картона театральные декорации.
Звуки каблуков, ступающих по деревянным ступеням, тоже были непривычно низкими и растянутыми.
– Что с нашими голосами? – спросил МакЛир. – Мы все простудились и охрипли?
– Думаю, все дело в составе атмосферы, – ответил Энгель-Рок.
– Или в отсутствии времени, – добавил МакЛир.
– Или просто в том, что мы висим в Пустоте, – закончил Энгель-Рок.
Подойдя к бортовым перилам, он перегнулся и посмотрел вниз. Внизу ничего не было. Как и следовало ожидать. Такая же темнота, как везде.
Энгель-Рок недовольно цокнул языком и головой качнул.
– Что не так? – удивленно посмотрел на него МакЛир.
– Что тебе известно о Рейво Кюйте?
– То же, что и тебе. Он фокусник, выступавший на базаре в Ур-Курсуме. Джап утверждает, что самый лучший в мире фокусник.
– То есть мы о нем фактически ничего не знаем, – подвел итог Энгель-Рок. – При этом он свободно разгуливает по палубе, заглядывает в любое помещение, куда захочет. Свободно входит на капитанский мостик, в навигационную рубку.
– Ну, да, – улыбнувшись, пожал плечами Финн. – Как-то само собой так получилось.
