Но его исчезновение заметили. Ярко полыхнуло зелёное пламя, и Хаген увидал прямо перед собой высокий кристаллический монолит, тонкий и острый, словно стилет. В смарагдовом сиянии к тану со всех сторон устремился целый сонм демонов причудливых и пугающих очертаний, гротескных карикатур на обычных живых существ – жуков, ос, пауков, многоножек и прочее насекомое племя.
– Наконец-то! – гаркнул тан. Меч плясал и разил, левая рука привычно вычертила руну. Чары текли свободно и легко – что там Мимир твердил про исчерпание магии и прочую ерунду?
Тела демонов мерцали – они, как и сам Хаген, были неживыми. Конструкты, неимоверно сложные машины, собранные из огромного количества сцепленных друг с другом заклинаний.
Тан рубил, как и Мимир, не жалея плеча и размаха. Меч оставлял за собой пылающие полукруги; первые ряды демонов смело, словно ураганом, никто не смог приблизиться к ученику Познавшего Тьму.
А сам он шаг за шагом пробивался к бледному трепещущему порталу; листья в ужасе пытались свернуться, бежать с его пути; Хаген ясно видел сейчас дрожащие там зародыши – четырёхруких быкоглавцев, коротышек, чьи души даже здесь сверкали силой и источали магию.
Кто-то запустил это безумие, кто-то наладил здесь изменение душ так, чтобы они становились чьими-то бойцами, воинами и боевыми магами.
Кто-то донельзя дерзкий и умелый. И, быть может, необратимо нарушивший равновесие в Упорядоченном.
Сторожевые чары не могли помешать Хагену; но зато демоны, такие же мёртвые, как и он сам, смогли.
Их было слишком много, и атаковали они не только жвалами, лапами, когтями и щупальцами. Броня выдержала раз, другой, но на третий стремительное жало прорвалось-таки сквозь его защиту. Чары уничтожили его – почти; оно-таки успело пробить сквозь плетение кольчуги, и тан ощутил болезненный ледяной укол.
Тянуть в сторону, где ждуще трепетали широченные листья, стало куда сильнее. Тан с размаху рубанул ближайший, рассёк набухавшую почку с крошечным быкоглавцем внутри – зародыш рассыпался облачком знакомой зеленоватой пыли.
По головам атакующих ринулись к раненому листу головоногие слуги, не обращая внимания на клинок Хагена – тан жёг их чарами, и вокруг него плясали холодные языки голубого пламени.
Ещё укол. Невесть как прорвавшая защиту лапа метко ткнула когтем в подмышку, и он едва не выпустил оружие.
Какая-то тварь огромным прыжком кинулась ему на спину, оплетая щупальцами голову – холодными, сухими, словно старый пергамент.
Тут ни в чём не было жизни, одно подобие.
«Мёртвые умереть не могут», – гласит расхожая фраза. Это не так – даже мёртвое можно стереть в порошок, лишить формы. Души тоже гибнут.
Хединсейский тан резко откинулся назад, бестрепетно падая на спину, неосознанно повторяя приём, многажды спасавший ему жизнь… пока он был живым.
Его тело с размаху рухнуло на обвившую его тварь, раздался мокрый хруст, словно сапог раздавил таракана; однако Хаген на мгновение словно оказался в призрачной шкуре бросившегося на него демона. Плоть того, тоже мёртвая, распалась пылью, оставив лишь бестелесные очертания, пустые контуры, в которые и провалился ученик Хедина.
Ослепительная вспышка, перед глазами полыхнули совершенно иные, дикие картины: путь сквозь изнанку Межреальности, тропы, неведомые даже богам; чары, капкан, поимка; сплетения бледных молний, бьющих из металлических шаров, подвешенных к потолку какого-то подземелья; и три человеческие фигуры, странно искажённые многофасеточными глазами существа.
Зелёное сияние, заполняющее всё. И путь обратно, в домен Соборного Духа…
Длилось это долю мгновения, и Хаген успел вслепую выбросить над собой меч, нанизавший на себя ещё одно жуковидное существо. Твари горели, распадались пеплом, но даже оставшись без конечностей и жвал, без голов и клешней, всё равно ухитрялись ползти к нему.
Он рубил и отбрасывал с привычным холодным умением. Взмах – жест – заклятие – выпад – шаг – жест – взмах; вокруг него беззвучно корчились рассыпающиеся останки демонов, Хаген перешагивал через них, давил мерзко хрустящие панцири и челюсти с клешнями, и до портала оставалось совсем немного.
Тлеющая, корчащаяся куча тварей вокруг него дрогнула, начала стремительно оседать и втягиваться прямо в кору Мирового Древа; путь открылся, Хаген рванулся…
Прямо из мешанины изломанных лап, хватательных конечностей, головогрудей и панцирей поднималось новое создание, тёмная масса, блестящая множеством зелёных глаз, рассыпанных по чёрной хитиновой плоти точно изумруды.
Оно словно вобрало в себя все останки сражённых Хагеном демонов. «Мёртвые умереть не могут», вот уж воистину.
Тварь заполняла собой всё пространство, исчезло зеленоватое мерцание портала, и хединсейского тана снова потащило в сторону, к предусмотрительно разворачивающимся листьям.
Как же сильно им требовались души!
Хаген яростно зарычал, упёрся, нагибаясь, словно под ветром, – напрасная попытка. Упал на одно колено, вонзил клинок в неподатливую кору Древа, однако острие погрузилось неглубоко и вывернулось, оставив лишь длинную царапину.
Тёмное существо надвигалось, и Хаген яснее ясного видел анимировавшие его чары – людские и Дальних, причудливо сращённые и перемешанные. Из темноты выдвигались многосуставчатые лапы с пугающе длинными пальцами, способными гнуться сразу во всех направлениях.
Оно надвигалось, тесня тана к краю свободного пространства.
Ну уж нет!.. Текущая свободная сила вскипела вокруг меча Хагена, её полнили яростью океаны Хьёрварда, хруст неостановимых ледяных полей, вой ветра в снастях «дракона»; молодость, отвага, бесшабашность и бескрайний горизонт, когда позади тает в вечерних сумерках родной Хединсей.
Всё, что составляло его жизнь, когда за спиной высились хребты Восточного Хьёрварда. Всё, что было им, пока он оставался среди живых.
Чёрная сущность приняла удар, дрогнула, попятилась, не издавая ни звука. Не полилась кровь, не открылась зияющая рана, на первый взгляд вообще ничего не произошло. Громадная туша распухала и вновь опадала, быстро, словно лихорадочно глотая воздух, а Хагена, хоть и не так сильно, но по-прежнему толкало в объятия уловляющих души листов.
На кольчуге хединсейского тана со звоном лопнули несколько колец, словно проржавев.
Нет, не сдамся, привычно стиснул он зубы, невольно вспоминая, как они дрались на бастионах Хединсея в той, самой первой и страшной битве, что закончилась для него поединком с Браном Сухой Рукой и взаимной их гибелью.
Громадный демон продолжил надвигаться, и неведомо было, как его останавливать. Обрубая тянущиеся к нему конечности, Хаген кружил, уворачивался, финтил, стараясь прорваться обратно к центру, где по-прежнему сиял портал.
Тварь довольно умело отрезала ему дорогу, вернее, пыталась отрезать. Всё-таки она имела дело с воином, сражавшимся на протяжении веков; и, несмотря на рассыпающийся доспех, на слабеющие руки, хединсейский тан сумел развернуть демона боком; остался один рывок, и…
