Кажется, восходящий поток силы увлекал вместе с ними кого-то из Древних, кого-то из воинства Старого Хрофта.
«Рагнарёк, Древний бог О́дин. Ты знаешь, что это значит».
Отец Дружин знал.
* * *
…Земля на склоне дымящейся воронки зашевелилась, комки её покатились вниз, на самое дно. Появилась перемазанная голова.
– Роб?! Роб, где ты? Роб!
– Ох… – донеслось откуда-то снизу. – Фроки? Фредегар?
– Сейчас помогу. – К ним уже спускался лекарь Фиделис. Выглядел он жутко – весь покрытый сажей и гарью, плащ порван и прожжён, со лба свисал большой лоскут кожи, и лицо заливало кровью.
– Спасибо. – Фредегар уцепился за поданную руку. Рывок – и он оказался на свободе. – Ты ранен, господин?..
И вновь последняя «н» в слове была почти не слышна.
– Потом поможешь мне прочистить рану и подержишь зеркало, пока я зашью себе физиономию, – слегка улыбнулся лекарь. – Вот уж воистину, «врачу, исцелися сам!».
Они вызволили Роба. Выбрались из дымящейся воронки.
Над мёртвым Хедебю вздымался смарагдовый купол; Древние исчезли все до единого. Никаких следов валькирии Райны и её отца, грозного бога О́дина.
Вообще ничего, ни одной живой души на лиги окрест. Спаситель забрал город себе, но и сам остался в нем.
Фиделис, несмотря на рану, быстро осмотрел обоих невысокликов.
– Хвала всем богам, вы невредимы, – выдохнул он. – Роб, достань, пожалуйста, из моей сумки зеркало. Оно, как ни удивительно, цело.
– Откуда ты знаешь?
– Чувствую, – усмехнулся лекарь. – А ещё нам понадобится настойка… да-да, вон та, иголка – воткнута в катушку, давай сюда всё. За работу, друзья!..
– А… а потом? – осторожно спросил Роб, держа зеркало так, чтобы Фиделис мог видеть собственное лицо.
– А потом, друзья, мы сделаем то, чего мне не удавалось никогда раньше. Мы пойдём по Хьёрварду, от города к городу, от села к селу. Спасителю нужны страх и ужас – мы лишим Его их, лишим излюбленной пищи. Сложно и долго, и кто знает, осталось ли у нас на это время… но ничего иного тут не придумать. Нет такого заклинания, нет такого оружия, чтобы наверняка поразить Спасителя, кроме лишь одного-единственного – людской веры.
Иголка так и мелькала в ловких руках, лоскут кожи на глазах возвращался туда, где ему следовало пребывать.
– Вера всегда была, – осторожно заметил Фредегар. – Верили в Древних Богов, поклонялись Богам Молодым… да и великим Хедину-Милостивцу с Ракотом-Заступником кое-где поклоняются!
– Вера-то была, а Спасения не было, – заметил Фиделис. – В том-то Его и сила, что смертные, хоть при О́дине, хоть при Ямерте, хоть при Хедине – так и шли себе в залы Хель. А в других мирах – в иные царства мёртвых или даже к великому Духу, Демогоргону. А это… страшно. Вот Спаситель и поднялся. На страхе людском, на жажде защиты, чтобы пришли и оборонили. Эх, да что говорить! Вставайте, друзья. Дорога дальняя, а у нас ни припасов, ни коней.
Глава 9
Ирма Нарви; адата Гелерра; Хедин Познавший Тьму; Ракот Восставший
Серко не подвёл. Волшебный волк мчал сквозь Межреальность, словно это была торная дорога от родного Поколя до ближайшего городка. Ирма только и могла, что крепче вцепляться в шерсть да зажмуриваться, когда он распластывался в прыжке над пропастью, которой – могла поклясться она – тут мгновение назад не было и в помине.
Междумирье сотрясали жестокие судороги, пути и тропы путались, и сама Ирма ни за что не смогла бы выбраться из этих краёв. Миры сдвигались с места, дороги обрывались в бездонные провалы, и неприятные, болезненные содрогания всего вокруг делались всё более частыми, словно сердце, заходящееся в агонии, отсчитывающее последние удары.
Ирма вжималась в пушистую спину своего волка, без отдыха и устали отыскивавшего одному ему ведомым образом путь.
Время сходило с ума тоже. Ирме казалось – оно то замедляется, то начинает нестись вскачь; её то терзал голод, как будто она не ела несколько дней, то у неё кусок не лез в рот – несмотря на то, что запасы таяли, и приходилось растягивать то немногое, что осталось в сумах.
Однако волк не подвёл. Настал миг, когда он решительно свернул с виляющей, шарахающейся из стороны в сторону тропы и кинулся «вниз» – к раскинувшемуся перед ними миру.
Сердце у Ирмы колотилось теперь в унисон с неровными, тяжкими содроганиями всего сущего.
«Оно умирает, – вдруг подумала девочка. – Оно умирает, и мы вместе с ним. Что-то пошло не так, где-то, у кого-то – может, даже и у госпожи Соллей. Может, они оказались не так ловки и хитры, как им казалось. Те красные кресты… закладки… что они рассовывали по мирам… что, если?..»
От этих мыслей стало совсем дурно.
«Да, я бегу, бегу к… госпоже Кларе. Почему я так на неё злилась, почему так ненавидела? Что было не так меж нами? Мне хотелось всего, всего, всего, сразу и побольше? Потому что сирота Ирма Нарви больше не желала гнуть спину, кланяться, просить и умолять?..»
Под ними раскинулись какие-то горы, острые пики, нити зелёных долин. Волк нёсся, не замедляя бега, прямо сквозь небо – хорошая основа для сказки.
А что это там такое?.. Люди, вооружённые люди, множество воинов, какие-то хитроумные устройства – ого, да там битва!.. Некто в тёмном, худой, высокий, невероятно, нечеловечески быстрый – против целой сотни, наверное, копейщиков, и не просто копейщиков – здесь шла в ход какая-то магия, злая, старая и неприятная. Ирма о такой никогда не слышала, но она слишком о многом никогда не слышала.
Серко угрожающе заворчал, в горле его заклокотало, ворчание перешло в грозный рык. Заклятия входа в мир работали, но неровно – Ирма с волком то кубарем летели вниз, то вновь обретали незримую твердь под ногами, то есть под лапами.
– Госпожа Клара… там? – Ирма крепче прижалась к Серко. Тот рыкнул в ответ что-то утвердительное. Эх, эх, сколько ж времени прошло с того мига, когда она впервые взяла в руки игрушку-волчонка в лавке госпожи Клары и впервые же услыхала беззвучное: «Ты моя хозяйка?..»
Госпожа Клара там, внутри, за той дверью, куда пытаются вломиться вояки в алом и багровом.
Что делать, что делать? Лезть в драку, понятия не имея, кто тут за кого? В конце концов, Серко ведь вывел её, куда смог, это мир, настоящий мир, и она кое-что умеет…
Нет, сказал чёткий и ясный голос у неё в сознании. Многое из случившегося произошло именно из-за тебя, Ирма. На тебе большой долг, девочка.
Серко рычал и рвался вперёд, Ирме стоило немалых трудов уговорить его скрыться в ближайших камнях.
– Осмотреться хотя бы! – взмолилась она.
Волк повиновался, пусть и нехотя.
А потом…
* * *
