Райан потянулся за очками, но пальцы нащупали пустой футляр. В комнате уже побывала мама.
Когда рука мазнула по стакану воды на тумбочке, в памяти всплыли ошметки сна, пахнущие теплицей и сырыми стенами. Судя по ощущению серебристого холодка, Райану снова приснился Стеклянный дом.
Сколько Райан себя помнил, Стеклянный дом приходил в его сны раза три в год. Мальчик никому об этом не рассказывал. Главным образом потому, что сны эти имели странный, едкий привкус, их хотелось поскорее забыть. Но сегодня образ был иной, сырой, будто покрытый росой.
Райан вылез из постели, на ощупь выбрался в коридор и сполз по лестнице. Когда он ввалился в гостиную, отец оторвал взгляд от кроссворда.
– Доброе утро. Где очки потерял?
– Мама забрала, – сообщил Райан.
– Опять двадцать пять. – Отец через плечо посмотрел на дверь кухни, традиционно решил, что скорость звука выше скорости тела, и заорал: – Энн!
– Да ладно тебе, – встрял Райан. – Не мешай маме варить кофе, не любит она этого.
– Энн! – снова крикнул отец. – Твой сын вслепую носится по лестнице, он так свернет шею. Я уже привык, что у нас есть ребенок, давай не будем его убивать?
Тихо пшикнул баллончик, и до Райана долетел голос матери:
– Джонатан, скажи, пусть наденет линзы, надо к ним привыкать.
– Ага, особенно когда есть риск попасть на фотографию, – рявкнул отец.
Райан знал, что в других семьях люди для беседы собираются в одном помещении. Однако его родители не утруждали себя лишними телодвижениями, предпочитая перекрикиваться из разных концов дома, и никогда не изменяли этой привычке.
– Кстати, о ком из жертв будешь сегодня рассказывать?
– Джонатан, не называй моих героев жертвами.
Райан искренне хотел бы не считать маминых героев жертвами. Увы, не получалось. Мама работала «неофициальным биографом», то есть ходила по вечеринкам, знакомилась со звездами, а потом, не получив согласия, писала о них книги, где на лицевой стороне обложки красовалось золотое тиснение, а на задней – словечки вроде «сенсационный» и «бескомпромиссный». Как правило, звезды были не в восторге. Одна художница, Пипетта Макинтош, так разозлилась, что из баллончика покрасила в розовый их живую изгородь. Мама чуть не прыгала от счастья, потому что каждый скандал означал новые статьи в газетах.
– В общем, «На бис!» хотят обсудить книгу, над которой я работаю, про Сола Паладина. Помнишь, актер такой.
– Ах, этот.
Отец Райана был театральным критиком, хотя едва не поступил на юридический факультет. Из него получился бы отличный юрист. Райан представлял, как отец входит в зал суда, высокий, элегантный, в красной мантии и белом парике, по дороге замирает и подмигивает присяжным, эдак медленно, с намеком. Отец любил говорить в пространство, будто перед ним сидит невидимый ценитель тонкого юмора и необычных словосочетаний.
– Роняет фразы, как крошки изо рта, – промурлыкал отец. Переключившись на театральные мысли, он совершенно позабыл о сыне.
Райан уловил намек и выскользнул из комнаты, причем в буквальном смысле. В коридоре, гостиной и кухне сиял отполированный паркет, линии на котором сплетались в невероятные узоры. Райан давным-давно выяснил, что в носках по нему можно кататься, как по льду.
Он въехал в кухню на одной ноге и, чтобы не упасть, оперся рукой о стену. Долгая работа кофеварки не прошла бесследно, пальцы скользнули по липкому конденсату, как по мокрому стеклу, и в голове снова всплыл давешний сон. Райан вспомнил, как летел по коридорам Стеклянного дома, он куда-то торопился…
Но стены кухни, хотя и отсыревшие, не спешили превращаться в стекло. У стола стояла мать. Ее пальцы теребили орхидею в вазе, будто расправляя на ребенке школьную форму. Ее лицо сливалось в мутное пятно, но по движению длинной черной косы Райан понял, что мать качает головой, как всегда делала от нетерпения или волнения.
– Мама, верни очки.
– Без них тебе лучше. – Мамин силуэт приблизился. – Дай на тебя посмотреть.
Райан ощутил мамины пальцы, дергавшие его, как недавно орхидею. Может, она думает, что если долго мять сына, из него получится что-нибудь приличное? Но что ни делай, глаза и волосы оставались цвета грязи, и никакие силы не добавили бы ему ни роста, ни шарма.
– Так, сынок, это что такое? – Мать повернула его руку ладонью вниз и поднесла к лицу, большим пальцем потерла пятнышко между костяшками. Кожа там оказалась настолько чувствительной, что прикосновение вызвало у Райана желание отдернуть руку. Мать осторожно царапнула болезненное место, и ноготь зацепил бугорок на коже. – Бородавка, что ли? Райан, следи за собой, если такие штуки будут появляться в других местах, скажи мне, я отведу тебя к специалисту.
Разбогатев, мама начала ценить специалистов. Чтобы показать сыну, как она его любит, мама нанимала ему специалистов. Иногда Райан боялся, что на Рождество он найдет под елкой специалиста, перевязанного красной лентой.
Райан медленно выкатился из кухни и заскользил к задней двери. Чтобы угодить маме, нужно надеть контактные линзы, но Райан их терпеть не мог. Деваться некуда, но можно оттянуть неприятный момент. Затрещали жалюзи, задняя дверь открылась, и солнце теплой ладонью похлопало Райана по щеке.
Райан скакал по нагретым камням туда, где под вишней стояла зеленая лавочка. Он забрался на лавочку лицом к спинке и, откинувшись назад, достал руками до земли. Дом предстал перед ним вверх ногами. Способность переворачивать дом давала Райану ощущение контроля над собственной жизнью.
Об этом он рассказывал только Джошу.
Когда Райан в семь лет пошел в начальную школу «Уэйтс-парк», его там встретила толпа страшных мальчишек. Райан прятал моргающие глаза за стеклами очков в надежде, что его не заметят. Но не успел школьный двор превратиться в болото, засыпанное трухой желтых листьев, а Джош уже выучил его имя и постоянно с ним разговаривал.
Когда начался ежегодный кошмар аллергиков, Райан осознал, что они необъяснимым образом стали друзьями. Дело было так. Райан висел вверх ногами на ветке дерева в углу школьного двора, а Джош устроился рядом. Райан рассказывал ему историю, которой ни с кем не делился, про женщину с перевернутыми глазами.
В шесть лет Райану подарили книгу про оптические иллюзии. Там было женское лицо, перевернутое вверх ногами. Казалось, красивая дама улыбается, но лишь до тех пор, пока не перевернешь книгу. Секрет заключался в том, что глаза и рот дамы были развернуты на сто восемьдесят градусов относительно лица. Поверни книгу, и на месте улыбки увидишь стиснутые зубы и опущенные уголки губ, а глаза окажутся перевернуты вверх ногами.
Прежде Райан никому не говорил, как этот рисунок напугал его. Оказывается, стоит посмотреть на привычные вещи под новым углом, и они предстанут перед тобой иными, незнакомыми и страшными. Значит, каждый объект надо разглядывать во всех возможных ракурсах, чтобы он не застал тебя врасплох.
