За едой Райан размышлял о радиации. Может, все наладится само собой и не надо будет никому рассказывать… Он хотя бы не взрывал лампочки и не ломал телевизоры. Правда, он и в колодец не спускался… Зато помогал Джошу выжимать куртку. Наверное, тогда у него на руке и появились странные бородавки. Вилка нагрелась от пальцев. Райан положил ее на стол. Если человек радиоактивный, будет ли он заражать все вокруг? Мальчик, терзаясь душевными муками, посмотрел на беседующих родителей.
– Я сегодня лягу пораньше. – Райан скрипнул стулом.
Родители прервали беседу и посмотрели на него.
– В чем дело? Заболел? – Мама потянулась к Райану проверить температуру, и тот отшатнулся.
– Все в порядке, устал просто.
Следовало сказать, что ему надо делать домашку. Поднимаясь по лестнице, Райан обратился к богу: хорошо, делай меня радиоактивным, только родителей не трогай. Но в глубине души он понимал, что рассчитывает впечатлить бога своей смелостью, чтобы тот передумал делать радиоактивным такого храброго мальчика.
Райан долго стоял под душем. Бородавки щипало от мыла. Он заметил, что на другой руке тоже появился нарост. Замотав ладони мокрыми бинтами, Райан лег в кровать.
Как ни тяжко было лежать с открытыми глазами, когда сонный разум перестал контролировать течение мыслей, стало еще хуже. Тело как будто исчезло, остался лишь пылающий зуд на руке. Был момент, когда ему казалось, что, если открыть глаза, раскаленные бородавки будут светиться в темноте. К чесотке добавилась крепнущая уверенность, что он забыл выключить душ.
Надо бы сходить проверить, потому что дом наверняка наполнен паром и вода течет по коридору в спальни. Не открывая глаз, Райан сел и опустил ноги на пол. Ступни коснулись ледяной, невероятно гладкой поверхности. В тот же миг Райан понял, где находится.
Он открыл глаза. Естественно, перед ним предстал интерьер Стеклянного дома.
Голые ноги оставляли на запотевшем полу следы. Сквозь них Райан видел гостиную, где на стеклянном диване сидел отец, переворачивая страницы стеклянной книги. Райан не рискнул кататься по стеклу. Он дошел до ванной, где из душа текли струи пара, и закрыл кран.
Сквозь потолок он видел туманное переплетение стропил, а за ними – небо цвета старой бумаги. Через ступеньки проступали очертания пылесоса и серванта, стоявших под лестницей. Воздух пах теплицей и сыростью. Мама у себя в крошечном кабинете вырезала статью из газеты, прозрачной настолько, что буквы словно висели в воздухе.
Дверная ручка скользила в пальцах, но Райан сумел ее ухватить. Наконец дверь открылась. За домом не оказалось сада. Вместо него расстилалась заасфальтированная площадка – то ли парковка, то ли школьный двор. Краски окружающего мира выцвели и поблекли, как на фотографиях викторианской эпохи. По периметру площадки шла стена, и Райана накрыло тошнотворное чувство, что земля за ней просто обрывается. Вереница скованных тележек слабо извивалась в цепях, и Райану показалось, что он заметил две-три темные фигуры, безнадежно бьющиеся в том же плену.
Он подошел к стене, подтянулся и лег грудью на край. По ту сторону его встретил заросший склон, как в Беломаге, только деревья казались другими, древними, изъеденными грибком. У него на глазах желтый мох стекал по стволам, как пудинг, и вновь отрастал на коре. Качаясь на ветру, ветви теряли мертвые листья и волшебным образом вновь ловили их в полете.
Далеко в глубине чащи он видел черную яму. Явно тот самый колодец. Туда, как в сливное отверстие, втягивался водоворот теней и листьев. Рядом с колодцем кто-то неподвижно сидел. По длинным волосам Райан решил, что это женщина. Лица не было видно, значит, она повернулась к нему спиной. Рядом с ее головой что-то шевелилось, плавно и гибко. Скорее всего, это ветер взметал волосы, словно водоросли под водой. Лишь когда женщина опустила голову на грудь и начала поворачиваться к нему лицом, Райан осознал, насколько она большая.
Он спрыгнул со стены и развернулся к дому. Райан видел стены, видел крошечные фигурки родителей внутри, но дом казался хрупкой стеклянной игрушкой в сердце непроходимых джунглей.
Летящая газета прилипла к ноге, это прикосновение разбудило Райана.
После кошмара он всегда исполнял ритуал, убеждаясь, что проснулся. Райан трижды сильно зажмурился, чтобы случайно не заснуть вновь. Потом посмотрел на полосу темного неба между занавесками и на светящийся дисплей будильника. Мало света.
Он пошел в ванную и зажег лампу. Мыло заблестело в мыльнице. Костяшки здоровой руки чесались. Райан размотал бинт и увидел, как сквозь кожу пробиваются свежие волдыри.
Всю ночь Райан просидел на подоконнике, наблюдая, как небо потихоньку наливается светом. К утру его шатало от недосыпа.
Когда он спустился к завтраку, мать, едва взглянув на сына, приказала ложиться в постель, потому что он болен. Она принесла ему вареные яйца с тостами и половинку грейпфрута, увенчанную засахаренной вишней. Райан ощутил приступ вины, впрочем, это не помешало ему съесть лакомство. Он хорошо знал маму и понимал, что она переживает за него, но ей надо уйти по делам, и украшенный грейпфрут служит извинением.
Весь день он провел в кровати. В животе как будто крутился барабан стиральной машины. Райан уже сам задумался, не заболел ли.
Когда мальчик, полностью одетый, зашел в гостиную, отец даже не оторвался от кроссворда.
– Мне стало лучше, – тихо сообщил Райан. – Хочу выйти в сад.
Отец бросил на него мимолетный взгляд.
– Хорошо. – Повисла пауза. Мозг отца включился и переварил поступившую информацию. – Хорошо, – решительно повторил он.
Когда пальцы легли на холодную ручку, в голове ледяной волной всплыли воспоминания о сне. Райан испугался, что снова увидит парковку в серых тонах.
За дверью оказался сад, их сад. Райан посмотрел через плечо. Дом не обратился в стекло, но мальчик не мог отделаться от ощущения, что это происходит всякий раз, как он отворачивается. А за изгородью притаилась парковка или заваленная мусором роща в Беломаге…
За садовыми воротами его встретила знакомая тропинка, идущая мимо соседних участков. Может, цветная страница кончится за поворотом, и Райан окунется в чужеродный мир…
Нет, за поворотом открылась дорога, самым естественным образом ныряющая под мост. Райан сказал себе, что далеко не пойдет, а поднимется на мост и оглядится, нет ли поблизости края мира. На мосту рабочий смывал из шланга граффити. Райан подождет, пока тот закончит, потом заберется на мост, потом пойдет домой.
Мост сжимал дорогу бетонным тоннелем. На стене висел плакат: молодая женщина в зеленом платье, сидящая за столом. Ее длинные прямые волосы сверкают не хуже полированного дерева, как бывает только в рекламе. В улыбке – смущение и радость. Напротив сидит мужчина, на плакате видны плечо и край лица. Судя по форме щеки, тоже улыбается.
Вода из шланга просочилась сквозь трещины в бетоне и текла по плакату. Райан хотел идти дальше, но тут женщина в зеленом зашевелилась. Опустив голову на грудь, она медленно повернулась к Райану. Веки поползли вверх.
