– Погоди-ка, – снова вмешалась первая родственница. – В письме Гандерблэкам кого ты предложил в качестве управляющего по вассальному договору? Уж не себя ли?
Хрупкое перемирие было нарушено. Чилдерсины кинулись к парадному входу и едва не сорвали двери с петель – так спешили они к Гандерблэкам, и каждый торопился предложить свою кандидатуру на должность управляющего. Вскоре с улицы донеслись крики, ржание и звон клинков. Судя по всему, Чилдерсины не могли поделить оставшихся лошадей.
Неверфелл посмотрела на открытую дверь и поняла, что медлить нельзя. Собрав в кулак всю свою храбрость и прихватив ведро, она выскользнула из чулана. Дядя, тащивший Зуэль по коридору, никак не ожидал, что его ударят по голове ведром. Не то чтобы он сильно пострадал – Неверфелл, по правде говоря, толком не целилась, да и сил у нее было немного, но ей удалось застать его врасплох, и он выпустил племянницу. Неверфелл воспользовалась его замешательством, схватила Зуэль за руку и потащила в противоположную сторону. Девочки выскочили на улицу.
– Эй!
Неверфелл не стала оборачиваться, чтобы узнать, кто из Чилдерсинов пустился за ними в погоню. Она мчалась сломя голову, и Зуэль, прерывисто дыша, с трудом за ней поспевала. Неверфелл с тоской вспомнила свои старые ботинки – в них бегать было куда удобнее, чем в изящных атласных туфельках. Задумавшись о преимуществах некрасивой, но привычной обуви, она не сразу сообразила, что рядом бежит мальчишка-посыльный.
– Здесь налево! – подсказал он, и Неверфелл молча подчинилась, глядя на его босые ноги. – А теперь направо. Пригнитесь и лезьте вот сюда, в трещину!
Изрядно попетляв по задворкам, он привел их на маленькую извилистую улочку, остановился и прислушался.
– Оторвались, – выдохнул он и наконец повернулся к Неверфелл.
Это был Эрствиль.
Как же так вышло, что Эрствиль очутился на удивительной улице, где жили Чилдерсины? Эрствиль сказал, что в последние дни регулярно туда наведывался. Он знал, что никто не обратит на него внимания. Люди в большинстве своем видели только его потрепанную рабочую форму да сумку посыльного. Для них он был всего лишь инструментом, так зачем лишний раз на него смотреть? А Эрствиль проведал, что Неверфелл у Чилдерсинов, и, когда она выскочила на улицу, сразу узнал и рыжие волосы, и быстрый, нескладный бег. Но только теперь, пока они восстанавливали дыхание в тусклом сиянии дикого светильника, Эрствиль смог толком ее разглядеть.
Маски не было. Не было даже намека на маску. До Эрствиля, конечно, доходили разные слухи, но такого он не ожидал. Глаза слишком большие, и веснушек слишком много, подумал он первым делом. А потом лицо Неверфелл задвигалось и начало меняться, да так быстро, что Эрствиль едва не сел на мостовую от удивления.
Написанные на лице Неверфелл тревога, решимость и сожаление стремительно уступали место узнаванию, восторгу и удивлению. Когда она улыбнулась, Эрствиль почувствовал себя так, будто его ударили по голове золотым колоколом. Но в следующий миг ее улыбка угасла, словно приглушенная болью. Неверфелл ждала от него реакции, надеялась, что он покажет, как сильно рад ее видеть.
Но у Эрствиля в арсенале было всего пять Лиц. Вежливое непоколебимое спокойствие с опущенными глазами – чтобы незаметно проскальзывать мимо тех, кто выше по положению. Почтительное внимание для того, чтобы слушать приказы. Услужливая заинтересованность для ожидания распоряжений. Смиренное раскаяние и робость для тех случаев, когда его ругали или наказывали. И только одна улыбка – если заказчик желал увидеть на лице Эрствиля выражение благодарности.
Но Неверфелл не была его клиенткой, а другие Лица для нынешних обстоятельств не годились. Поэтому Эрствиль уставился на нее с почтительным вниманием – больше он ничего не мог предложить. Из-за этого Эрствиль почувствовал себя ничтожным и глупым.
Светловолосая спутница Неверфелл вдруг опустилась на булыжники мостовой и уронила голову на дрожащие руки. Эрствиль с подозрением покосился на ее дорогое бордовое платье, потом взял Неверфелл за руку и отвел в сторону, подальше от лишних ушей.
– Значит, это правда, – сказал он обвиняющим тоном. – То, что говорят о твоем лице.
Смотреть на Неверфелл было невыносимо. Лица словно мерцали и сменяли друг друга с такой скоростью, что у него кружилась голова. Губы, щеки, брови, нос – все находилось в непрерывном движении. Это было неправильно. Противоестественно. К тому же Неверфелл глядела на него с таким уважением, с такой безусловной верой, что Эрствилю хотелось сжаться и отступить в темноту. Как будто его собственная тень вдруг принялась расти, словно принадлежала она не мелкому костлявому мальчишке, а настоящему великану. Так вот каким его видит Неверфелл. Великаном.
– Да… я… Послушай, Эрствиль…
– Ты никогда не говорила мне, что твое лицо способно на такое, – горько прошептал он. – Я часами выслушивал твои жалобы. Годами! Но ты даже не подумала рассказать мне о самом главном. Ни разу. Ты что, не доверяла мне? – Эрствиль с удивлением обнаружил, что злится. Неверфелл не полагалось иметь Лица, только бархатную маску, и потому рядом с ней Эрствиль не так остро чувствовал, что у него всего пять Лиц.
– Я сама не знала! – запротестовала Неверфелл. – Мастер Грандибль никогда мне не говорил, а зеркал в его доме нет. Я же думала, что маска скрывает мое уродство!
– И сразу про меня забыла, едва обнаружила, что это не так. Все эти годы я приносил посылки с опозданием, потому что топтался в вашей гостиной, отвечая на кучу дурацких вопросов. Я ведь жалел тебя, знал, как тебе одиноко и что с головой у тебя непорядок. Но ты завела друзей среди мастеров и теперь ни минуты не можешь мне уделить. Даже когда мне нужно срочно передать тебе сообщение! Конечно, ведь «к сожалению, мисс Неверфелл не может вас принять, она занята своим туалетом».
– Что? – изумленно уставилась на него Неверфелл. – Ты приходил к Чилдерсинам, чтобы встретиться со мной?
– А они тебе не сказали? – Эрствиль вздохнул. – Разумеется. Я должен был догадаться.
Мысли Неверфелл с пугающей отчетливостью проступали в калейдоскопе ее лица. «Чилдерсины скрывали, что Эрствиль приходил ко мне. Нет-нет, они не могли. Наверное, просто забыли передать… Но они совсем не такие, как я думала… Вдруг они в самом деле… Нет, не могу поверить…»
– Да уже поверь! – прошипел он, отвечая на ее невысказанные слова. – Они держали тебя под колпаком, и меньше всего им хотелось, чтобы ты получила весточку от старика Грандибля. Вот почему они отсылали меня обратно.
– Так ты хотел передать мне…
– Мастер Грандибль чуть с ума не сошел от беспокойства. Подал прошение Следствию, чтобы они разорвали договор о продаже и снова сделали тебя его ученицей.
– Нет! – Неверфелл скрестила руки на груди. – Скажи ему, чтобы он этого не делал. Я сотворила нечто ужасное на пиру и всем, кто обо мне заботится, приношу лишь несчастья. Максим Чилдерсин был добр ко мне, и теперь его, скорее всего, казнят, а из Зуэль сделают жертвенную овцу, и все Чилдерсины ополчились друг на друга. Эрствиль, не надо меня спасать! Это всех вокруг надо спасать от меня.
