Неверфелл не была готова к такой бурной реакции и едва не упала, когда Зуэль толкнула ее. Следующий удар она отразила, и он пришелся на руку, покрытую синяками. Вспышка боли, подобно упавшему в ледяную воду раскаленному угольку, заставила память всколыхнуться, и Неверфелл отчетливо увидела, чем закончился ее сон. Перед ее внутренним взором возникла алебастровая маска, которую она в отчаянии крушила кулаками и локтями, лишь бы заставить ее замолчать. Вот только маску Неверфелл разбила во сне, а синяки на руках были самые что ни на есть настоящие, размером с голубиное яйцо.
Наконец шестеренки встали на место, сомкнули зубцы и завертелись. Неверфелл шагнула назад и прижалась спиной к двери, по-прежнему заслоняясь руками от Зуэль.
– В моем сне была маска, – прошептала Неверфелл. – Я разбила ее, и у меня остались синяки. То есть я действительно била по чему-то твердому, и так сильно, что должна была проснуться. Я всегда просыпалась, когда была маленькая, ходила во сне по туннелям и на что-нибудь натыкалась. Но в этот раз я не проснулась. Потому что не спала, верно?
Зуэль замельтешила, судорожно меняя выражение легкого раздражения на покровительственную сестринскую улыбку и обратно.
– Я не спала, – с растущей уверенностью повторила Неверфелл. – Я выскользнула из комнаты, а потом вернулась, закрыла дверь и легла в кровать. Но я ничего из этого не помню. Значит, я выпила Вино, которое заставило меня обо всем забыть. И кто-то дал мне это Вино. Кто-то, кому я доверяла. Кто-то, кто всегда носит с собой фиал с Настоящим Вином, чтобы стирать следы своих ошибок. Это была ты, правда? – Неверфелл подняла глаза на Зуэль. – Ты была обезьянкой, которая во сне привела меня к потайной комнате. А потом дала мне Вино, чтобы я обо всем забыла.
Неверфелл просто произносила вслух свои мысли, она не обвиняла, но Зуэль шарахнулась от нее, как от грозовой тучи. Затем развернулась и бросилась наутек через узкую комнату. Она двигалась нервными скачками, отыскивая свободные от замысловатых символов и кругов места на полу; светлая коса хлопала ее по спине, каблуки высекали пурпурные искры из камня. В дальнем конце лаборатории она остановилась возле стола из красного дерева. В центре него стоял серебряный кубок, окруженный крошечными фиалами.
– Оставь меня в покое! – завизжала Зуэль.
– Зуэль!
Неверфелл торопливо шагнула вперед и тут же замерла. В лаборатории что-то неуловимо изменилось. Посмотрев на пол, Неверфелл обнаружила, что Зуэль, несмотря на свои старания, все-таки потревожила прочерченную мелом линию. И теперь над ней лениво закручивались завитки фиолетового дыма, а бочка в центре протяжно шипела. Дым лизнул ногу Неверфелл, и она почувствовала, как Вино пробует на вкус ее мысли и последние воспоминания. Девочка испуганно отодвинулась.
В лаборатории что-то затрещало: потревоженная бочка разбудила остальные Вина. Одно забормотало и выпустило струю пузырьков, другое издало желтоватый вопль, а третье хранило молчание, которое густой патокой оседало на пол. Бочки с Вином с интересом наблюдали за незваной гостьей – созданием хрупким и эфемерным, у которого не было ни защитного амулета, ни зачарованных колец, ни знаний о том, как укротить забродившие силы.
Любой здравомыслящий человек в тот же миг выскочил бы из лаборатории. К счастью, здравомыслие никогда не было сильной чертой Неверфелл.
– Уходи! – Зуэль схватила со стола фиал и подняла над головой, готовясь швырнуть о камень. Во время бегства она где-то потеряла ленту для волос, и длинная блестящая коса теперь распадалась на волнистые пряди. – Уходи отсюда, или я…
– За дверью была маска, – запинаясь, упрямо продолжала Неверфелл. – Она рассыпалась. И кричала: «Что вы с ней сделали?» А еще, что если бы она знала, то никогда бы…
Зуэль всхлипнула и бросила фиал через всю комнату, целясь Неверфелл в голову. Та едва успела уклониться. Сосуд разбился, вино расплескалось, и шепот далеких криков тонконогими пауками разбежался по лаборатории.
– …и сначала я не узнала этот голос, – не унималась Неверфелл. – Но сейчас, когда ты на меня закричала, я поняла, что это была ты. У маски был твой голос, Зуэль. Не знаю, на кого ты кричала, когда или почему, просто знаю, что это была ты. Так же как знаю, что ты плакала перед тем, как я постучалась. Плакала из-за того, что сделала. Плакала из-за ошибки, которую никаким Вином не исправишь.
– Это ты ошибка! – заорала Зуэль. – Я совершила страшную ошибку, когда заговорила с тобой тогда! Но я могу это исправить. Я же Чилдерсин. Я сотру эту ошибку, и мне больше не придется о ней думать. Ты всего лишь угольная пыль в моей голове, и я легко тебя смахну. Все будет кончено!
Зуэль потянулась за серебряным кубком.
– Остановись, не делай этого!
Неверфелл кинулась в противоположный конец комнаты. Она не запомнила, куда ставила ноги Зуэль, поэтому неловко прыгала между кругами, стараясь не задеть нарисованные мелом знаки. А те жадно тянули к Неверфелл бледно-аметистовые щупальца. Один выпустил невидимые клыки и впился в край ее платья, захватив вместе с ним и воспоминания. Неверфелл завизжала, подскочила и рванулась изо всех сил. Платье затрещало, расставаясь с куском подола, а Неверфелл почувствовала, что в ее памяти теперь зияет прореха величиной с десяток слов, которые отныне навсегда для нее потеряны. Символы, упустившие добычу, разочарованно щелкали зубами.
Она добежала до стола, когда Зуэль уже подносила кубок к губам, и в последний миг выбила его у нее из рук. Кубок взлетел в воздух, разбрызгивая по всей лаборатории капли Настоящего Вина. Они сверкали, подобно темно-лиловым жемчужинам, а когда падали на пол, по комнате разносились досадливые взвизги, будто кто-то драил жесткой мочалкой скрипичные струны. Большая капля угодила на ладонь Зуэль, и та, кажется, хотела ее слизнуть, но Вино в своей коварной манере забурлило и обратилось в дым. Зуэль, сдавленно вскрикнув, дернула рукой, словно на ней сидел скорпион.
Несколько секунд она, дрожа, смотрела на ладонь, где еще секунду назад лиловело Вино, а потом упала на колени и закрыла лицо. Из груди ее рвались отчаянные сухие рыдания. Неверфелл присела перед Зуэль на корточки, схватила за плечи и хорошенько тряхнула:
– Никогда! Никогда так не делай! Ты хоть представляешь, каково это, когда у тебя вся память в дырах и края не сходятся? Это сводит с ума. Уж поверь мне на слово.
– Я не хотела, – жалобно пробормотала Зуэль. С нее разом слетела вся взрослость. – Но я не могу больше выносить эти воспоминания. Я просто хотела от них избавиться.
– Но Вино не поможет от них избавиться! Воспоминания никуда не денутся, Вино только запечатает их, и они засядут у тебя в голове, как зуд в костях, который ты не можешь прогнать! И будут преследовать тебя, как наемный убийца, которого ты замечаешь краем глаза, но обернешься – и его уже нет. К тому же, если мы не помним свои ошибки, что мешает нам совершить их снова?
– Ты не понимаешь…
Неверфелл притянула Зуэль и крепко обняла.
– Чего я не понимаю? Я знаю, что ты мне лгала – и не раз. Знаю, что с самого начала была лишь пешкой в бесконечности чужих планов. Даже когда мы встретились в первый раз. Но все это не важно, Зуэль, потому что ты мой друг. Ты мой друг, и ты в беде. Я же по глупости слишком долго этого не замечала. А теперь, пожалуйста, пожалуйста, расскажи мне все! Что происходит?
