– Пусть девочка говорит!
– …я ни о чем не догадывалась, пока Боркас, ученица мадам Аппелин, не сказала, что нашла мой наперсток где-то в туннелях создательницы Лиц. А потом я вспомнила про туфли, стоявшие рядом с кроватью, и окончательно убедилась, что она говорит правду. Тогда я сбежала и начала собственное расследование…
Неверфелл говорила быстро и старалась не обращать внимания на почти незаметные жесты, которыми время от времени обменивались Требль и Чилдерсин. Она слишком хорошо представляла, что за молчаливая битва разворачивалась у нее за спиной.
Сердитая оса повисла в воздухе перед ее лицом, выпятив жало для атаки. Неверфелл испуганно отшатнулась, но секундой позже мимо с грацией маятника пронеслась большая летучая мышь, и оса исчезла.
Требль взмахнула рукой, и в рядах зрителей послышался глухой деревянный стук, за которым последовал тонкий жалобный вскрик.
– Продолжай, – приказала она Неверфелл.
– И за последние два месяца я выяснила довольно много интересного. – Под воздействием Вина воспоминания раскрывались, как книги. – Сложнее всего было найти образцы яда. Его испытывали на чернорабочих, которые сошли с ума и убили своих близких. Но, разумеется, после этого они либо сразу умерли, либо их казнили, и никто не позаботился о том, чтобы сохранить тела. К счастью, оказалось, что отравители выкинули остатки яда в ближайший мусорный желоб. Нам всего-то нужно было найти на свалке место, где крысы убивали друг друга. Мы сохранили парочку для вас, госпожа следовательница, правда, они уже умерли. Но думаю, яд в них остался. И это еще не все.
Неверфелл набрала в грудь воздуха, чтобы перейти к последнему обвинению. Отравленный дротик просвистел в опасной близости от ее уха.
– Я знаю секрет Чилдерсинов. Знаю, почему они выше, сильнее и умнее прочих жителей Каверны, знаю, почему они никогда не выбиваются из ритма времени. Мастер Чилдерсин исправно снабжает своих домочадцев волшебным средством, которое поставляет с поверхности контрабандой. И держит все в тайне, чтобы у членов его семьи было преимущество перед остальными. Ему даже пришлось убивать людей, чтобы сохранить свой секрет.
Чилдерсины пользуются чудодейственным лекарством вот уже семь лет. Они пышут здоровьем, пока остальные бледнеют, хиреют и сходят с ума от безвременья. И Чилдерсины ни с кем не собираются делиться источником своего превосходства.
Смятенные шепотки стремительно перерастали в возмущенный ропот. Новость об убийстве великого дворецкого потрясла придворных, и они торопились пересмотреть заключенные ранее союзы. Но последние слова Неверфелл пробудили в них зависть и гнев. Придворные поняли, что от них семь лет прятали сокровище, и теперь чувствовали себя оскорбленными и обделенными. Бордовое пятно Чилдерсинов вытянулось острием копья и медленно продвигалось к ближайшему выходу, проталкиваясь сквозь толпу недовольных.
– Этот суд превратился в балаган! Я требую отложить слушание! – крикнул Чилдерсин, и прежде чем кто-либо успел понять, что происходит, винодел покинул Зал смирения, громко хлопнув за собой дверью.
– Стража! – взревела Требль. – Задержите его! – Затем она повернулась к Неверфелл. – Расскажи мне о чудодейственном средстве. Где оно?
– Боюсь, этого я вам сказать не могу, – кротко ответила Неверфелл. – И между нами говоря, сейчас вам следует волноваться совсем не об этом. Видите ли, веселье только начинается…
В голове у Неверфелл вспыхнуло новое воспоминание. Она сидит с Клептомансером на узкой каменной ступеньке и болтает ногами над пропастью. Вокруг них, как чаинки во взбаламученном чае, носятся летучие мыши.
– Ты же много чего знаешь о дворе? – спрашивает она. – Ведь столько лет ты заставлял муравьев выдавать свои тайны, похищая то, что для них важно.
– Что именно тебя интересует? – уточняет Клептомансер.
– Секреты. Не важно какие, главное, чтобы их тщательно оберегали. Мы же собираемся устроить большое развлечение. Погрузить двор в хаос. Пусть займутся друг другом, вместо того чтобы ловить нас. Мне нужно как можно больше кошек, чтобы запустить их в голубятню.
Лицо Клептомансера остается спокойным и невозмутимым, но Неверфелл кажется, что где-то в глубине души он улыбается.
– Кошки, – шепчет он. – Да, думаю, кошек я смогу достать.
– …потому что прямо сейчас семья Лоссбегосс намеревается убить Квельтов при помощи отравленного мыла, – с энтузиазмом пустилась в объяснения Неверфелл. – А Квельты ничего не замечают, потому что заняты подготовкой к вторжению в Хрупкоскальный округ, в котором, кстати, нет никаких алмазных жил – эту ложь распустил альянс Тарквиниев. А, и вероятно, грядет большая битва между изготовителями мазей за оставленный старым Тобиасом запас Тысячелетних масел. Вот это как раз не пустой слух, он в самом деле спрятал их в больших часах на Чеканном перекрестке, если вы еще не знаете…
Зал смирения окончательно перестал соответствовать своему названию. И без того трещавшие по швам союзы развалились.
– К порядку! – кричала Требль. – Девочка, твои показания не относятся к делу! Немедленно расскажи мне про чудодейственное лекарство!
– Мне очень жаль, следовательница, но я не могу. Уверена, я сказала все, за чем пришла.
– Боюсь, ты не в том положении, чтобы это решать.
– Следовательница, – медленно проговорила Неверфелл, – неужели вы думаете, что я пришла бы на слушание, если бы у меня не было возможности отсюда выбраться?
– Что? О чем ты?
– Пока не знаю. – Неверфелл одарила следовательницу широкой улыбкой, ослепительной и безумной, как солнечное суфле. – Вы любите сюрпризы? Вот я, например, очень люблю.
Честно говоря, то, что случилось потом, стало полной неожиданностью для всех в зале, включая Неверфелл. Посреди темного, ощерившегося клыками сталактитов потолка внезапно распахнулся потайной люк. Из него прямо на помост, где стояла Неверфелл, с шелестом спустился трос. По тросу с металлическим жужжанием соскользнул приземистый человек в блестящем костюме и причудливом шлеме с выпученными очками и с глухим лязгом приземлился точно рядом с Неверфелл.
– Хватайте… – начала было Требль.
Закованная в металл рука обхватила Неверфелл за талию. Пальцы в перчатках дернули рычаги на поясе.
– …эту…
Неверфелл рывком взмыла в воздух, увлекаемая своим неожиданным спасителем вверх по тросу. Каменный помост остался далеко внизу, окруженный морем застывших лиц.
– …девчонку! – закончила оглушительным воплем Требль, бессильно наблюдая, как Неверфелл и человек в костюме исчезают среди сталактитов.
Крышка люка захлопнулась, отрезав Неверфелл от Зала смирения. Она обнаружила, что сидит в тесном, затхлом помещении, битком набитом сколоченными крест-накрест досками. Спаситель наконец отпустил ее и отстегнул пояс от троса.
– Это ты! – воскликнула Неверфелл, отдышавшись. – Это же ты?
