Его встретили корабельный аватар и группа людей. Ему отвели до неприличия роскошные покои, с отдельным плавательным бассейном, а одна стена резиденции выходила на воздушную бездну, другой край которой, на километровом удалении, был образован консольной балкой правого борта всесистемника. Еще один почтительный дрон исполнял роль его слуги.
Его пригласили на такое множество званых обедов и ужинов, вечеринок, церемоний, фестивалей, выставок, праздников и прочих событий, что один лишь перечень доступных программам номера способов сортировки приглашений занял два полных экрана. Он принял несколько, в основном те, где предполагал услышать живую музыку. Люди были с ним вежливы. Он с ними тоже. Некоторые в извиняющихся выражениях упоминали о войне. Он выслушивал их со спокойным достоинством. В его мозгу Гюйлер сыпал отборными ругательствами.
Он гулял и путешествовал по исполинскому кораблю, вызывая всеобщее любопытство – единственный челгрианин среди тридцати миллионов людей, дронов и прочих разнообразных обитателей корабля, – но заговаривали с ним немногие.
Аватар предупредил, что те, кто ищет с ним знакомства, возможно, исполняют функции журналистской службы и, скорее всего, передают содержание бесед корабельным новостным службам. В подобных обстоятельствах язвительное возмущение Гюйлера оказывалось весьма кстати. Квилан и сам тщательно взвешивал свои ответы, а когда прислушивался к замечаниям Гюйлера, то словно бы уходил в себя и вскоре, к своей несказанной радости, прослыл существом загадочным и труднопостижимым.
Однажды поутру, прежде чем выйти на контакт с Гюйлером после часа наедине с собой, он встал с кровати, подошел к окну, смотрящему наружу, приказал ставням стать прозрачными и совсем не удивился, увидев за ними необъятную Феленскую равнину – выжженную дочерна, изъязвленную кратерами, затянутую пеленой дыма, клубящегося под пепельным небом; ее пересекала рваная лента разрушенной дороги, по которой с неспешностью зимнего насекомого полз обгоревший искореженный грузовик. Квилан понял, что вовсе не просыпался и не вставал с постели, а спит и видит сон.
Наземный дредноут дергался и трясся, по телу катились волны боли. Квилан услышал собственный стон. Земля дрожала. Он же застрял под этой штуковиной, в ловушке, а не внутри корпуса. Как так получилось? Ох, больно-о-о… Он умирает? Наверное, при смерти. Он ничего не видел, дышать было тяжело.
Он то и дело воображал, что Уороси утирает ему лоб, или усаживает поудобнее, или негромко, ласково успокаивает, подбадривает, шутит, но он почему-то впадал в непростительное забытье и приходил в себя, лишь когда она ускользала. Он пытался открыть глаза, но тщетно. Он пытался с ней заговорить, окликнуть, вернуть, но не мог. И всякий раз, очнувшись, он чувствовал ее ускользающее прикосновение, ее запах и голос.
– Ты еще не сдох, а, Наделенный?
– А? Кто это? Что?
Вокруг разговаривали. У него болела голова. Ноги тоже.
– Не спасла тебя новенькая броня, э? Скормить бы тебя гончим. Даже на фарш рубить не придется.
Кто-то рассмеялся. Боль пронзила ноги. Земля под ним содрогнулась. Наверное, он внутри наземного дредноута, вместе с его экипажем. Они, наверное, злятся, что дредноут подбили, а сами они погибли. Они с ним говорят, что ли? Ему, наверное, померещилось, что дредноут с развороченной башней объят пламенем. А может, в этой громадной штуке остался неповрежденный уголок? Может быть, погибли не все?
– Уороси? – прозвучал голос. Он догадался, что это его собственный.
– Ах, Уороси, Уороси! – передразнил другой голос.
– Помоги… – выговорил он и попытался шевельнуть руками, но ничего не получилось, только стало больно.
– Ах, Уороси, Уороси, помоги…
Под кортами на территории одного из факультетов Военно-технологического института в городе Кравинир на Аорме. Именно там хранились души старых воинов и военных советников. В мирное время в них не было нужды, а на войне они составляли ценный ресурс. Кроме того, тысяча душ есть тысяча душ, их нужно было спасти от мятежников-Невидимых. Так решила Уороси. Она сама избрала эту миссию. Отчаянную и опасную. Для этого она задействовала все свои связи и добилась поставленной цели, как и в тот раз, когда вытребовала, чтобы их с Квиланом отправили служить в одно подразделение. Все, пора! Вперед! Шевелись! Быстрее!
Кстати, они туда добрались?
Он смутно помнил холод и мрак, лабиринт коридоров, тяжелые двери, очерченные ложным сиянием на визоре шлема. С ним были Хюльпе и Нолика, адъютанты, его лучшие, самые доверенные слуги, плюс трое из флотского спецназа. Рядом Уороси – ружье вскинуто на изготовку, движения отточены, изящны даже в броне. Его жена. Ему бы отговорить ее, но она осталась непреклонна. Это ее идея.
Хранилище субстрата было размером с бытовой переносной холодильник. Во флайер не влезет. Не с нами вместе.
– Слышь, Наделенный? Давай снимем эту штуку. Ну-ка, а вдруг поможет…
Смех.
Снимем эту штуку. Ни за что не вернуться. Флайер. Она была права. Два спецназовца унесли находку. Им с ней не взлететь. Никогда. Это Уороси? Вот только что она утерла ему лоб. Он хотел ее окликнуть, вымолвить хоть слово.
– Что он там бормочет?
– Фиг его знает.
Рука очень болела. Правая или левая? Он был зол на себя, что не в состоянии их различить. Как глупо… Ой-ой-ой… Уороси, ну почему?…
– Да ты ее оторвешь!
– Нет, только перчатку стяну. Она снимается. Вдруг у него там кольца или еще что… У них всегда такое есть.
Уороси что-то шепнула ему на ухо. Он снова уснул. А она тем временем ускользнула.
– Уороси! – пытается выговорить он.
Явились Невидимые, с тяжелым вооружением. Наверное, корабль тоже есть, и группа сопровождения тоже. «Зимней буре» лучше остаться в укрытии. Они предоставлены сами себе. Ждали, пока за ними вернется флайер. Их обнаружили, атаковали. Полное поражение. Безумие вспышек и взрывов; контратака лоялистов с какой-то отдаленной позиции. Они бежали под дождем; здание позади загорелось, смялось и осело, залп энергопушек превратил его в груду тлеющей золы. Спустилась тьма. Они остались одни.
– Не трогай!
– Мы только…
– А ну живо слушай мою команду, не то я вас, ублюдков, здесь нафиг брошу посреди дороги. Если выживет, срубим за него выкуп. Даже мертвый он стоит больше вас двоих живых, придурки головожопые. Если он до Гольсе не дотянет, составите ему компанию на небесах.
– Да никуда он не дотянет! Сами видите, он до утра не доживет!
– Ну, если по дороге встретим каких-нибудь полудохлых врачей, пусть им сразу займутся. А пока сами что-нибудь придумайте. Вот. Медпакет. Если выживет, увеличу вам пайку. Кстати, у него нет ничего ценного.
– Эй! Эй, а наша доля в выкупе?! Эй, погоди!
Они летели в кратер, соскользнув по склону ямы. Взрыв вдавил их в грязь. Броня спасла от немедленной гибели. Ему в шлем что-то врезалось, динамики взвыли, визор наполнился ослепительным светом. Он сорвал шлем и отбросил его в лужу воды на дне кратера. Новые взрывы. Он увяз в грязи.
