Однажды на утес прилетели врачи, увели Квилана в большой, но, по всему судя, редко используемый госпиталь в глубоких пещерах под базой, вставили ему усовершенствованную душехранительницу, но этим и ограничились. По слухам, агентам и исполнителям особых миссий внедряют различные устройства связи с прямым подключением к мозгу, пересаживают обонятельные луковицы для распознавания отравляющих веществ и железы для секреции ядов, подкожные боевые системы… список можно было продолжить, но ничего из этого Квилан не получил, что само по себе было любопытно.
Ему намекнули, что исполнитель, возможно, будет действовать не в одиночку. Это тоже было любопытно.
Подготовка к миссии не ограничивалась оттачиванием боевого мастерства; половину дня Квилан проводил на лекциях, сидя перед экранами или слушая Чуэльфьера.
Старый профессор наставлял его в челгрианской истории, религиозной философии времен до и после частичной Сублимации челгриан-пюэнов, а также рассказывал обо всем, что было известно челгрианской расе о жизни галактики и других разумных видов.
Он узнал массу необязательных, по его мнению, подробностей о том, как работают и что делают душехранительницы, и о том, что такое рай и чистилище. Ему объяснили, в чем заключались как откровенные вымыслы, так и подлинные заблуждения старой религии и что в ней вдохновило челгриан-пюэнов и стало реальностью, а что было отвергнуто. Он не вступал в прямой контакт с Предшествующими, но теперь лучше, чем прежде, разбирался в тонкостях загробной жизни. Иногда, вспоминая, что Уороси никогда не причастится этой сотворенной благодати, он приходил к мысли, что его избрали для миссии лишь пытки ради, что это все – изощренная, жестокая шутка, бередящая в нем раны, нанесенные гибелью Уороси.
Он узнал все возможное о Войне Каст и о причастности Культуры к вызвавшим ее изменениям.
Он кое-что узнал о тех, кто действовал за кулисами войны, и прослушал некоторые сочинения Махрая Циллера, временами такие печальные, что тянуло разрыдаться, а порою такие гневные, что хотелось что-нибудь сокрушить.
У него возникли определенные подозрения и возможные сценарии дальнейшего развития событий, но вслух он их не высказывал.
Иногда ему снилась Уороси. В одном сне они словно бы только что сочетались браком здесь, на столбчатом утесе; ветер с моря сдувал шляпы с гостей; Квилан побежал за шляпкой Уороси, полетевшей к парапету и, ударившись о побеленный бетонный бортик, сорвался с утеса, так и не дотянувшись до шляпки. Падая к морю, он набрал в грудь воздуха для крика и вдруг понял, что Уороси здесь нет и быть не может, потому что она умерла, и он сам тоже умрет. Он улыбнулся волнам, взметнувшимся ему навстречу, но не ударился о воду, а проснулся с чувством, будто его только что каким-то образом одурачили, и влага на его подушке была соленой, как морская вода.
Однажды утром он шел под белыми навесами строевого плаца, полоскавшими на ветру, направляясь на первую в этот день лекцию Чуэльфьера. Впереди на плацу полковник Геджалин, Уолом и Чуэльфьер беседовали с незнакомцем в черно-белом одеянии.
Неподалеку от них стояли еще пятеро: трое справа, и двое слева, все – челгриане в одеяниях служащих. Незнакомец был старым, низкорослым и каким-то кособоким. Внезапно Квилан с изумлением сообразил, что полосатая ряса – традиционное облачение эстодьена, ходока между мирами живых и мертвых. Старец, криво улыбаясь, опирался на длинный зеркальный посох. Мех его лоснился, будто промасленный.
Квилан хотел поздороваться с полковником, но три его знакомца чуть отступили, а эстодьен сделал пару шагов вперед.
Квилан почтительно поклонился.
– Майор Квилан, – глубоким, мягким голосом произнес старец, протягивая руку Квилану, который вдруг заметил, что одеяние челгрианина справа чересчур просторно, будто под ним что-то спрятано; этот челгрианин как раз отходил вбок, куда-то за спину Квилана, но, как только исчез из поля зрения, его тень, едва заметная в рассеянном свете под белыми навесами, вдруг стремительно сдвинулась.
Квилан окончательно уверился, что на него сейчас нападут, потому что эстодьен, дряхлый и немощный, очень странно протягивал руку, словно бы стараясь держаться подальше от каких-либо насильственных действий.
Квилан сделал вид, что припадает к руке старца, но в последний миг, пригнувшись, резко обернулся, полуприсев и выбросив перед собой руки и срединную конечность в классической оборонительной стойке.
Челгрианин в широкой рясе тоже полуприсел, готовый к нападению; закатанные рукава обнажали мускулистые руки, хотя когти он выпустил лишь наполовину. На лице, опушенном белой шерстью, мелькнуло удовлетворенное, какое-то хищное выражение; увидев, что Квилан занял оборонительную позицию, белошерстый и вовсе просиял, но тут же, взглянув на эстодьена, расслабился, присел на корточки, опустил руки и голову в некоем подобии поклона.
Квилан не двигался с места, медленно поводя головой из стороны в сторону и стараясь не терять противника из виду. Других источников опасности вблизи не было.
На миг все застыли, однако ничего не происходило, лишь издалека доносился неумолчный гул волн и крики морских птиц. Эстодьен пристукнул посохом о бетонные плиты плаца. Белошерстый непринужденно выпрямился и отошел на прежнее место.
– Майор Квилан, – повторил старец, – встаньте, пожалуйста. – Он снова простер к нему руку. – Больше никаких неприятных сюрпризов, обещаю. По крайней мере, не сегодня.
Квилан принял руку эстодьена и поднялся.
Полковник Геджалин с довольным видом выступила вперед:
– Майор Квилан, познакомьтесь, это эстодьен Висквиль.
– Ваше преосвященство, – поклонился Квилан, когда эстодьен отпустил его руку.
– А это Эвейрл, – показал Висквиль на белошерстого слева от себя; челгрианин в широкой рясе усмехнулся и кивнул. – Надеюсь, майор, вы поняли, что сегодня прошли сразу два испытания.
– Да, ваше преосвященство. Или одно и то же, но дважды.
Висквиль улыбнулся еще шире, обнажив мелкие острые зубы.
– Майор, необязательно обращаться ко мне ваше преосвященство, хотя, не скрою, мне это льстит. – Он обернулся к Уолому, Чуэльфьеру и полковнику Геджалин. – Неплохо. – Затем он смерил взглядом Квилана. – Идемте, майор. Нам есть о чем побеседовать.
– Если верить им, подобная ошибка для них крайне нетипична. Если верить им, нам должно льстить, что на нас вообще обратили внимание. Если верить им, к нам питают всяческое уважение. Если верить им, то лишь по чистой случайности ход эволюции галактик, звезд, планет и видов не вывел нас на их технологический уровень. Если верить им, все это крайне досадно, но в конечном счете пойдет нам на пользу. Если верить им, то нам желали только добра, а теперь они, как всякие порядочные люди, сознают свою неосмотрительность и считают себя в долгу перед нами. Если верить им, то бремя вины вынудит их дать нам намного больше, чем их обычная благотворительность. – Эстодьен Висквиль скупо улыбнулся, сверкнув острыми зубами. – Все это не имеет никакого значения.
