– Ну, э-э, я…
– О боже.
– Кто это здесь нас поминает? А, композитор Циллер, ар Ишлоер! Дорогие друзья, как я рад вас видеть!
– Терсоно, ты выглядишь блестяще!
– Благодарю!
– И, как обычно, у тебя собралась превосходная компания.
– Кабе, ты для меня – один из главных флюгеров, с позволения сказать, хотя это одновременно и превозносит, и низводит. Я всецело полагаюсь на тебя, чтобы узнать, все ли идет хорошо, или же люди просто притворяются из вежливости, поэтому очень рад услышать твое мнение.
– И Кабе рад, что ты рад. Кстати, я его расспрашивал о нашем челгрианском друге.
– Ах да, несчастный Квилан.
– Несчастный?
– Да, знаешь, его жена…
– Нет, я не в курсе. Жена? Редкая уродина, что ли?
– Нет! Она умерла.
– Это состояние редко способствует улучшению визуальной привлекательности.
– Циллер, ну брось! Она погибла на Войне Каст. Ты разве не знал?
– Нет.
– По-моему, Циллер избегает любых известий о майоре Квилане так же усердно, как я их собираю.
– И ты Циллеру об этом не рассказал, Кабе?! Как тебе не совестно!
– Сегодня слишком часто взывают к моей совести. Да, не рассказал. Но собирался, как раз перед твоим появлением.
– Ах, там такая ужасная трагедия. Они были женаты совсем недолго.
– Ну, им же обещано воссоединение в этой абсурдной профанации, именуемой рукотворным раем…
– Оказывается, этого не произойдет. Имплант не сохранил ее личность. Она мертва навеки.
– Какая неосмотрительность. А что с имплантами майора?
– А что с ними, уважаемый Циллер?
– Что они собой представляют? Его проверили на предмет подозрительных имплантов? Из тех, какими обычно пользуются спецагенты, шпионы и ассасины? Ну? Вы его хоть просканировали?
– …Ой, чего это он затих? Может, сломался?
– Похоже, он с кем-то общается.
– И поэтому цвета меняет?
– Вряд ли.
– Вот сейчас он просто серый, верно?
– Ну, строго говоря, свинцовый.
– А теперь отливает пурпурным.
– Скорее фиолетовым, чем пурпурным. Впрочем, твое зрение отличается от моего.
– Гм-гм.
– О, ты опять с нами!
– Да. Ответ таков: эмиссара Квилана просканировали несколько раз по пути сюда. Корабли никому не позволяют ступить на борт без предварительной проверки на предмет потенциальной опасности.
– Ты уверен?
– Дорогой мой Циллер, к нам он добирался, в общей сложности, на трех боевых кораблях Культуры. Ты представляешь, как наноскрупулезно эти штуковины относятся к любой угрозе нарушения бортовой гигиены?
– А как насчет его душехранительницы?
– Ее не подвергали прямому сканированию, поскольку процедура подразумевает считывание его сознания, а это ужасно невежливо…
– Ага!
– Что – ага?
– Циллер боится, что майора прислали сюда с заданием его похитить или убить.
– Чушь какая.
– И тем не менее.
– Циллер, добрый друг мой, не знаю, что омрачает твой ум, но, пожалуйста, не беспокойся. Похищение… не могу даже передать, насколько маловероятно. Убийство? Нет. Майор Квилан не мог бы пронести с собой ничего опаснее церемониального кинжала.
– О! Значит, меня могут предать церемониальной казни. Это совсем другое. Тогда встречаемся завтра. Сходим с ним в поход. Переночуем в одной палатке. А какие у него сексуальные предпочтения? Может, перепихнемся? Сам-то я однополых отношений не понимаю, но сексом не занимался уже целую вечность – грезогурии Концентратора не в счет.
– Кабе, ну что ты хохочешь? Уймись, не заводи его… Циллер, кинжал – это просто кинжал.
– Не ножеракета?
– Не ножеракета и даже не какое-нибудь устройство, замаскированное памятью формы. Обычный кинжал, из стали и серебра. Годится едва ли на большее, чем письма открывать. Я уверен, если мы его попросим…
– Да забудь ты про этот дурацкий кинжал! Может, он несет в себе вирус. Какую-нибудь заразу.
– Гмммм…
– Что значит – гмммм?
– Ты понимаешь, какое дело… Наша медицина достигла совершенства около восьми тысяч лет назад, и за это время мы научились быстро и досконально оценивать физиологию других видов, так что теперь защитные силы любого организма надежно предохранят его от обычных, даже самых новых болезней, которым вдобавок не дадут развернуться и внешние медицинские ресурсы. Тем не менее однажды некто исхитрился создать вирус мозговой гнили, снабженный генетическим ключом, – этот патоген был таким быстродействующим, что сработал не в одном, а в нескольких случаях. Спустя пять минут после того, как убийца чихнул в помещении, где находилась намеченная жертва, мозги обоих – и только их двоих – превратились в суп.
– И что?
– А то, что теперь мы и на подобные вещи проверяем. Квилан чист.
– Значит, в нем нет ничего, кроме его чистой клеточной формы?
– И душехранительницы.
– Ну и как душехранительница?
– Насколько можно судить, это самая обычная душехранительница. По крайней мере, она тех же размеров и выглядит именно так, как полагается.
– Выглядит именно так, как полагается. Насколько можно судить.
– Да, она…
– Вот эти самые люди, мой хомомданский друг, прославились на всю галактику своей скрупулезностью. Невероятно.
– Неужели скрупулезностью? По-моему, скорее эксцентричностью. Что ж…
– Циллер, позволь рассказать тебе историю.
– А это обязательно?
– Похоже, что да. Однажды некто измыслил способ, якобы позволяющий обойти защитные системы Контакта.
– Применить серийные номера вместо дурацких имен кораблей?
– Нет, они решили пронести бомбу на борт всесистемника.
– Я и сам знаком с парой кораблей Контакта. Если честно, меня посетила та же самая мысль.
– Для этого создали гуманоида с аномалией физического развития – гидроцефалией. Ты слышал о таком состоянии?
– Водянка головного мозга?
– Жидкость, заполняющая голову эмбриона, распирает мозг, который по мере роста тонким слоем прилегает к внутренней поверхности черепа. В развитом обществе такое нечасто увидишь, но для этого индивида придумали довольно правдоподобную легенду.
– Представили его маскотом шляпника?
