– Нет. Пророком-савантом.
– Ну, я почти угадал.
– Суть в том, что в черепе у этого типа была бомбочка, заряженная антиматерией.
– Ой. А она не гремела, когда он мотал головой?
– Бомбу в защитной оболочке подвесили на одноатомном моноволокне.
– И что?
– Видишь ли, предполагалось, что бомба, спрятанная внутри черепа, в мозгу гидроцефала, не подвергнется сканированию, поскольку известно, что Культура принципиально не влезает в чужие головы.
– То есть они оказались правы: бомба взорвалась, корабль разнесло в клочья – и все это должно меня успокоить?
– Нет.
– Я почему-то так и думал.
– Они ошиблись, устройство было обнаружено, и корабль полетел дальше как ни в чем не бывало.
– А что случилось? Ниточка оборвалась, гидроцефал чихнул и бомба вылетела из ноздри?
– Стандартное сканирование Разумы осуществляют в гиперпространстве, в четвертом измерении. Непроницаемая сфера кажется оттуда кругом. В запертые комнаты легко проникнуть. Мы с вами выглядели бы плоскими.
– Плоскими? Гм. Я сталкивался с критиками, которые явно имели доступ в гиперпространство. Надо будет принести им всем извинения. Какая досада.
– Корабль не считывал разум несчастного – в сканировании такой точности не было ни малейшей нужды, потому что присутствие бомбы было столь же очевидно, как если бы бедняга водрузил ее на макушку.
– По-моему, ты долго и нудно пытаешься успокоить меня какими-то сомнительными байками.
– Прошу прощения за излишнее занудство. Я лишь хотел рассеять твою тревогу.
– Ладно, предположим, тревога рассеялась. Я больше не боюсь, что этот говнюк явился сюда с намерением меня убить.
– Значит, ты с ним встретишься?
– Ни за что и никогда!
– «Все, больше ни уговаривать, ни улещать никто не будет».
– О, прикольно. Это наступательный корабль?
– Разумеется.
– Ну еще бы.
– Ага. Твоя очередь.
– «Чужая проблема».
– Гмм.
– «Гмм»? Просто «Гмм»?
– Ну… Нет, не вставляет. Как насчет «На мелочи не размениваюсь»?
– Какое-то мутное имечко.
– А мне всегда нравилось.
– «Ткни его дубинкой».
– НК?
– ОКК.
– «Предупреждаю, у меня большая дубинка».
– Что?
– Название такое. «Предупреждаю, у меня большая дубинка». Произносится тихо, а на письме выделяется уменьшенным шрифтом. Ясное дело, НК.
– А, ну да.
– Мое самое любимое название. Лучше не придумаешь.
– А вот и нет. Например: «Отдай мне пушку, а потом спроси еще раз».
– Да, неплохо, но грубовато.
– Зато не так вторично.
– С другой стороны, «Да никто и не считает»?
– Угу. «Весьма находчивый ответ».
– «Мы еще не встречались, но ты мой большой поклонник».
– Э? Что? Как-как?
– Да я к тому, что все это очень весело.
– Ага. Ну, я рад, что наконец и ты втянулся.
– То есть как это – наконец втянулся?
– В смысле – наконец согласился, что имена кораблей вполне можно упоминать в приличном обществе.
– Ты чего? Я разговариваю с тобой именами кораблей уже много лет, а ты только недавно сообразил, в чем дело.
– Вот я тебе тем же и отвечу: «Все равно я первый заметил».
– Что?
– Что слышал.
– Ха! В таком случае – я «В полном отпаде от абсолютной неправдоподобности последнего заявления».
– Да ну тебя. «Твой кредит доверия на нуле».
– Ах, ты весь такой «Очаровательный, но неразумный».
– А ты «Умалишенный, но упертый».
– «Ты тут не самый крутой чувак».
– Сочиняешь на ходу.
– Ну, я… погоди, это имя корабля?
– Нет. А вот сейчас – имя: ты несешь «Совершенную бессмыслицу».
– «Невежливый клиент».
– «Дотошный, но… необязательный».
– «Тяжелый случай хронического убожества».
– «Очередной шедевр фабрики бессмыслиц».
– «Расхожее мнение».
– «В одно ухо влетело».
– «Все было хорошо, пока ты не приперся».
– «Родители виноваты».
– «Неадекватная реакция».
– «Кратковременное помутнение сознания».
– «Несостоявшийся пацифист».
– «Перевоспитанный маменькин сынок».
– «Гордыня тебя погубит».
– «Сейчас будут бить».
– «Это все из-за тебя».
– «Вот туда и целуй».
– Если хотите подраться – вам на выход.
– …Это тоже название?
– Не знаю. Прикольное.
– Ага.
– Концентратор?
– Циллер. Добрый вечер. Развлекаетесь?
– Нет. А вы?
– Разумеется, да.
– Правда? Неужели настоящее счастье так… неизбежно? Это огорчает.
– Циллер, я – Разум-Концентратор. У меня под присмотром целое – да будет мне дозволено заметить, великолепнейшее – орбиталище, не говоря уже про пятьдесят миллиардов человек, о которых нужно заботиться.
– Ну, про них я вообще молчу.
– В данный момент я слежу за угасанием сверхновой в галактике, удаленной на два с половиной миллиарда световых лет. Ближе к дому, за тысячу световых, умирающая планета в атмосфере красного гиганта медленно приближается по спиральной орбите к его ядру. А через гиперпространство я могу наблюдать, как тысячи лет спустя планета погибает в ее солнце. В пределах системы я отслеживаю миллионы комет и астероидов и корректирую десятки тысяч орбит; некоторые астероиды впоследствии служат сырьем для Плит, а некоторые я просто убираю с дороги. В следующем году я собираюсь пропустить крупную комету прямо через отверстие орбиталища, между Концентратором и Ободом. Это будет великолепное зрелище. Сейчас к нам приближается несколько сотен тысяч меньших небесных тел, которые обеспечат роскошное световое шоу на премьере вашего нового сочинения в конце периода Новых-Близнецов.
– Это…
– И конечно же, я поддерживаю постоянную и непрерывную связь с сотнями, а то и тысячами Разумов ежедневно: с Разумами всевозможных кораблей – и тех, кто прибывает, и тех, кто отчаливает, со старыми друзьями, с теми, кто разделяет со мной ряд увлечений и интересов, с другими орбиталищами и университетскими Мудрецами, и так далее. У меня одиннадцать Блуждающих Личностных Конструктов; они кочуют по галактике, подселяются в субстраты Разумов всесистемников и кораблей поменьше, орбиталищных Концентраторов, Эксцентриков, Отшельников и прочих; а потом эти некогда идентичные создания вернутся, и я могу лишь предполагать, какими они предстанут и как изменят меня, если мы решим слиться воедино.
