– Да.
– Это слишком явно укажет на нас, майор.
– Мне обещали миссию, требующую самопожертвования, эстодьен. Мне ничуть не хочется остаться в живых – и в дураках.
– К сожалению, в темноте не видно твоего выражения лица, майор.
– Эстодьен, я говорю совершенно серьезно.
– Гм. Возможно. Ну что ж, майор, не волнуйся. Ты обязательно умрешь, как только активируется червоточина. Мгновенно. Надеюсь, это тебя устроит, если, конечно, ты не желаешь долгой и мучительной агонии.
– Мне достаточно знать, что я умру, эстодьен. Я не в силах думать о том, какой именно будет моя кончина, хотя, разумеется, быстрая смерть предпочтительнее медленной.
– Она будет быстрой, майор. Обещаю.
– Итак, эстодьен, где мне надлежит осуществить Перемещение?
– В Концентраторе орбиталища Масак, то есть на космической станции в центре этого мира.
– А туда можно попасть?
– Разумеется. Между прочим, там даже устраивают экскурсии для школьников, чтобы молодежь могла полюбоваться на машину, надзирающую за их изнеженным существованием. – Квилан услышал, как старик поправляет складки рясы. – Желание посетить Концентратор не вызовет ни малейших подозрений. Ты осуществишь Перемещение и вернешься на поверхность орбиталища. В урочный час горловина червоточины совместится с самой червоточиной. Концентратор будет уничтожен. На какое-то время управление орбиталищем перейдет к периферийным автоматическим комплексам, но первые жертвы появятся, когда из-под контроля выйдут системы, управляющие критическими процессами, в частности транспортные. Погибнут также и души, помещенные на Хранение в субстраты самого Концентратора. Там их насчитывается не меньше четырех миллиардов, что примерно совпадает с количеством жизней, необходимым для того, чтобы челгриане-пюэны приняли наших умерших на небеса.
КВИЛАН МЫСЛИ.
Слова внезапно прогремели в сознании, и он, вздрогнув от неожиданности, почувствовал, как напрягся Висквиль.
– Предшествующие, – подумал Квилан, почтительно склонив голову, – у меня всего одна мысль на уме. Очевидная: можно ли принять наших мертвых в рай без этого ужасного деяния?
ГЕРОЯМ РАЙ. ПОЧТЕНИЕ УБИТЫМ ВРАГАМИ БЕЗ РАСПЛАТЫ ПОЗОРИТ ВСЕХ ПРЕДШЕСТВУЮЩИХ (ВЕЛИКОЕ МНОЖЕСТВО). ПОЗОР КОГДА МЫ СЧИТАЛИСЬ ВИНОВАТЫ В ВОЙНЕ. НАША ОБЯЗАННОСТЬ: ПРИЗНАТЬ ПОЗОР / ПРИЗНАТЬ ОПОЗОРЕННЫХ. НЫНЕ ИЗВЕСТНО ВОЙНУ ВЫЗВАЛИ ЧУЖИЕ. ВИНА ИХ ПОЗОР ИХ ОБЯЗАННОСТЬ ТОЖЕ: ДОЛГ НА НИХ. ЛИКОВАНИЕ! НЫНЕ ОПОЗОРЕННЫЕ СТАНУТ ГЕРОЯМИ ТОЖЕ КОГДА СРАВНЯЮТСЯ ПОТЕРИ.
– Мне трудно ликовать – я запятнаю себя слишком большой кровью.
ТЫ КАНЕШЬ В ЗАБВЕНИЕ КВИЛАН. ТВОЯ ВОЛЯ. КРОВЬ НЕ НА ТЕБЕ НО НА ПАМЯТИ О ТЕБЕ. ПОМНЯТ НЕМНОГИЕ ЕСЛИ МИССИЯ УДАЧНА. ДУМАЙ ПОСТУПКИ А НЕ РЕЗУЛЬТАТЫ. РЕЗУЛЬТАТЫ НЕ ТВОЯ ЗАБОТА. ЕЩЕ ВОПРОСЫ?
– Нет. Вопросов больше нет, спасибо.
– Думай о чашке, думай о емкости чашки, думай о воздухе, заполняющем чашку, думай о чашке, потом о столе, потом о пространстве вокруг стола, потом о пути, которым ты прошел бы отсюда до стола, чтобы сесть и взять чашку. Думай о передвижении отсюда туда, о времени, которое займет такое передвижение. Думай, как идешь отсюда туда, в то место, где сейчас находится чашка, которую ты видел несколько мгновений назад… ты думаешь, Квилан?
– …Да.
– Посылай.
Пауза.
– Ты передал?
– Нет, эстодьен. Вряд ли. Ничего не случилось.
– Подождем. Анур следит за чашкой. Ты мог послать объект, сам того не осознав.
Они посидели еще немного. Висквиль вздохнул и снова начал:
– Думай о чашке, думай о емкости чашки, думай о воздухе, заполняющем чашку…
– Эстодьен, у меня ничего не выйдет. Я никогда не Перемещу эту штуковину. Может, душехранительница сломалась.
– Ничего подобного. Думай о чашке…
– Не отчаивайся, майор. Лучше поешь. Мои сизанские предки любили старое присловье: в супе жизни хватает соли, не надо разбавлять его слезами.
Они сидели в трапезной «Гавани душ», чуть в стороне от монахов, у которых по вахтенному расписанию был обед. Кормили мясным супом, хлебом и водой. Квилан пил воду из белой керамической чашки – той самой, которую все утро использовал в экспериментах по Перемещению, – и мрачно смотрел на донышко.
– Я волнуюсь, эстодьен. Возможно, что-нибудь пошло не так. Может, мне просто не хватает воображения или чего-то еще. Не знаю…
– Квилан, мы работаем над тем, что пока не удавалось никому из челгриан. Ты пытаешься стать устройством для Перемещения. Вряд ли стоит ожидать, что попытка увенчается успехом в первый же день.
Мимо них прошел Анур с подносом в руках – тот самый нескладный послушник, который в день приезда устроил им экскурсию по левиафавру. Монах отвесил неловкий поклон, едва не уронив на пол содержимое подноса, глуповато улыбнулся и проследовал дальше. Висквиль кивнул. Анур все утро наблюдал за чашкой, ожидая, не появится ли в ней черная пылинка – возможно, предваренная крохотным серебристым шариком.
Висквиль, должно быть, заметил выражение лица Квилана.
– Я попросил Анура не садиться к нам за стол. Я не хочу, чтобы ты представлял себе, как Анур наблюдает за чашкой. Тебе надо думать только о чашке.
Квилан улыбнулся:
– Вы боитесь, что я случайно Перемещу объект в Анура?
– Вряд ли это произойдет, но лучше подстраховаться. Как бы то ни было, если начнешь представлять себе Анура, предупреди, и я заменю его другим монахом.
– А что случится, если я Перемещу объект в живое существо?
– Насколько я понимаю, практически ничего. Предмет слишком мал и не причинит вреда. Если он материализуется в глазу, то в поле зрения, наверное, возникнет мошка, а попадание в болевой рецептор вызовет крошечный укол боли. Но в общем тело вряд ли отреагирует на появление постороннего объекта. – Эстодьен поднял свою чашку, такую же, как у Квилана. – Вот если бы ты Переместил в чей-то мозг чашку, то, осмелюсь предположить, череп раскололся бы от давления, вызванного внезапным увеличением объема. Ты работаешь с такими крошечными холостыми снарядами, что их величиной можно пренебречь.
– А вдруг посторонний предмет заблокирует кровеносный сосуд?
– Ну разве что капилляр, а это не перекроет кровоток и не приведет к повреждению тканей.
Квилан отпил из чашки и посмотрел на нее:
– Мне будет снится проклятая чашка.
– Не так уж это и плохо, – улыбнулся Висквиль.
Квилан отхлебнул супу.
– А что с Эвейрлом? Я его не видел со дня прибытия.
– Он здесь, – сказал Висквиль. – Занят подготовкой.
– К участию в моем обучении?
